Я ответил, что если ведомство обороны можно бы было создавать на таком его убеждении, то любые средства оказались бы ненужными. Не вступая в дальнейшие разговоры, я ушёл.
С редактором Танкером, лидером социалистической партии, я был не знаком. Во время освободительной войны руководимый им кооператив «Эланто» с его складами являлся хребтом снабжения мятежников, и с 1919 года он был ярым противником ассигнования средств на нужды обороны. Поскольку у меня был повод предполагать, что Таннер не склонен принимать во внимание мою точку зрения, я отказался от переговоров с ним. Если бы я тогда знал этого волевого человека так, как узнал его позднее, то обязательно попробовал бы встретиться с ним, хотя и не мог надеяться на успех своей миссии.
Бюджет оборонного ведомства на 1932 год в течение лета подвергался обсуждению на совете обороны. Комитет по экономии повёл себя отвратительно, а правительственная комиссия по вопросам финансов стала требовать значительного сокращения бюджетных расходов.
В итоге государственный бюджет 1932 года, как основной, так и дополнительный, включавший в себя капиталовложения, по расходам на оборону был сокращён на 52 миллиона марок, или примерно на 10 процентов. В основном была сокращена так называемая дополнительная смета, то есть деньги на закупку оборудования. Эта статья со 158 миллионов марок была снижена до 109 миллионов — самой низкой суммы после 1924 года. Пожалуй, наиболее тревожным было то, что рассмотрение вопроса об ассигнованиях патронному заводу на увеличение выпуска продукции отложили на неопределённое будущее. Достойно сожаления было и то, что запланированные к выдаче шюцкору дополнительные средства в сумме 1250000 марок не были утверждены, в результате чего многие желающие, которые не располагали собственными средствами, остались без оружия.
В связи с экономическим кризисом в бюджете 1932 года были снижены суммы, выделяемые каждому министерству. Общая сумма сокращений составила 256 миллионов марок. Из неё на долю обороны падало 24 процента. Это число было непропорционально большим, если его рассматривать с точки зрения того, что доля оборонительных сил составила в бюджете всего лишь 19 процентов, а также с той точки зрения, что ведомство обороны создавалось заново и являлось совершенно новой частью государственного механизма. Кроме того, основные закупки оборудования для него ещё не были завершены. Нужды обороны следовало бы, безусловно, рассматривать под другим углом. Мы остались без многого того, что содержалось в программе других министерств, но нас лишили и возможности выпрашивать средства на военную страховку. Свою точку зрения в течение последующих восьми лет я неоднократно доводил до сведения правительства и парламента.
В 1931 году из-за недостатка средств мы смогли провести лишь малые боевые учения. Это нанесло большой вред, значение которого полностью может понять только профессионал. Никакими иными методами, за исключением масштабных манёвров, войска не могут получить предварительного представления о различных требованиях войны, ничто иное не сможет сплотить начальствующий состав и рядовых солдат. Кроме того, в монотонной службе учения часто становятся желанной переменой, которая оставляет в памяти людей крепкие и богатые по содержанию воспоминания. Незаменимую роль играют большие манёвры в организации взаимодействия между родами войск и в обучении штабной работе. Средства, расходуемые на них, никогда не являются выброшенными на ветер.
На боевых учениях 1931 года я, к своей радости, убедился, что как офицерский, так и унтер-офицерский составы действовали воодушевлённо, решительно и энергично. Рядовой состав произвёл также хорошее впечатление. Однако бросался в глаза недостаток средств связи, что значительно затрудняло ход учений. Поскольку, кроме того, отсутствовали средства для аренды лошадей, то артиллерия и обозы принимали в учениях участие малыми силами. Это, в свою очередь, приводило к утрате тех важных условий, которые возникают при учении с полноценными батареями и обозными колоннами.
В августе 1931 года, ознакомившись с оперативным и мобилизационным планами, а также с планом сосредоточения войск, я провёл основательную рекогносцировку на Карельском перешейке. Этот край страны не был для меня чужим, но с этого момента он стал для меня ещё более близким и дорогим. Я все больше заглядывался на разнообразие его ландшафта и любовался населявшими его людьми, которые из поколения в поколение принимали на себя бури, шедшие с востока, не теряя при этом бодрого духа и непреодолимой воли к борьбе. Что касается работы шюцкора и организации «Лоттасвярд», то перешеек мог бы служить образцом для других районов.
Карельский перешеек — замок Финляндии, наши Фермопилы: он представляет собой тесный проход между Финским заливом и Ладожским озером, шириной всего лишь 70 километров в самом узком месте. Местность для обороны весьма пригодна, ибо озера и болота разделяют перешеек на относительно легко защищаемые узкие участки. Морёный грунт позволяет строить полевые укрепления, но менее пригоден для строительства долговременных укреплений, ибо отсутствует скальная основа. Слабохолмистая местность, к сожалению, оказалась легкопроходимой для танков. Однако основным вопросом, как и всегда, был вопрос возможности быстрой и своевременной переброски основных сил армии к этим воротам вторжения. Из-за слабости войск прикрытия и примитивности оборонительной линии, а также медленности мобилизации и переброски войск эта проблема в тех условиях казалась неразрешимой. Для того чтобы укрепить готовность Финляндии к обороне, необходимо было добиться перемен в этом отношении. Это было важнейшей и не терпящей отлагательства задачей.
Осмотренные мной несколько десятков пулемётных гнёзд и артиллерийских позиций, которые были выстроены в начале 20-х годов в качестве основы оборонительной линии, по своей конструкции были непригодными, да и расположены они были неудачно. Поскольку они не поддерживались в порядке, большая часть оборудования пришла в негодность, так же как и незначительные заграждения из колючей проволоки. Оборонительные устройства, естественно, не представляли собой какой-либо единой системы.
По возвращении в Хельсинки я рассказал о результатах своих наблюдений министру обороны Оксала. Мне удалось его убедить в том, что для укрепления перешейка необходимо что-то делать. В процессе беседы пришли к выводу, что наиболее подходящий способ — это добиться получения части средств, отпущенных парламентом на работы по сокращению безработицы (иных денег не было), для строительства укреплений на Карельском перешейке. Совет обороны выступил с предложением, согласно которому работы разделили на три группы и выполняли их в следующем спешном порядке: укрепсооружения, аэродромы и дороги. Хотя выделена была лишь часть запрошенных средств, всё же с их помощью мы смогли построить некоторые сооружения в качестве скромного начала инженерного укрепления Карельского перешейка. Часть оборонительной линии, идущая по берегу Финского залива, приняла более законченный вид.
