Статья «Космический корабль» примечательна еще одной мыслью, более близкой нам, нежели тем, кто читал ее тридцать пять лет назад. И хотя цитаты не лучший способ рассказа, я вынужден воспользоваться ими, чтобы скрупулезно точно довести до читателя идею Циолковского. Вот она:
«Сам снаряд может не запасаться энергией „материальной“, то есть весомой, в виде взрывчатых веществ или горючего. Она ему передается с планеты в образе параллельного пучка электромагнитных лучей с небольшой длиной волны... Этот параллельный пучок электрических или даже световых (например, солнечных) лучей и сам должен производить давление... В самом деле, на Земле может быть построена силовая станция неограниченных почти размеров с производством многомиллионной энергии. Станция отбрасывает ее и передает летящему аппарату...»
Воображение рисует Циолковскому ракету без топлива. Как облегчила бы такая ракета задачу межпланетных сообщений!.. Но...даже Циолковскому возникшая мысль кажется дерзкой. «Но все это чересчур гипотетично (сомнительно) и даже малодоступно для расчетов», – замечает он. И никто не осудит Константина Эдуардовича. Мог ли он в 1924 году предполагать, что тридцать с лишним лет спустя физики придумают квантовый генератор света? А в наши дни ученые всерьез обсуждают и проблему квантовых двигателей и возможность разгонять квантовым лучом искусственные спутники, замедляющие свой бег при соприкосновении с атмосферой. Мало того, ученые замышляют даже перевод таких спутников с одной орбиты на другую, подталкивая их тем же квантовым лучом.
В 1926 году Циолковский снова издает «Исследование мировых пространств реактивными приборами». Под старым названием выходит совершенно новая работа. Впрочем, и название сохранилось потому, что Циолковский намеревался поначалу подготовить переиздание. Но, приступив к работе, расписался в полную силу.
Пригласив читателей на стартовую площадку, ученый делает их свидетелями старта в космическое далеко. Ракету надо разогнать так, чтобы она «сберегла свой запас взрывчатого материала для дальнейшего полета». Задача очень сложна. Постройка электромагнитных пушек обречена на явный провал. Длинная пушка стоит миллионы, короткая – страшна большими перегрузками.
«Самый простой и дешевый в этом случае прием,– разрешает возникшее противоречие Циолковский, – ракетный, реактивный. Мы хотим сказать, что наша космическая ракета должна быть поставлена на другую – земную, или вложена в нее. Земная ракета, не отрываясь от почвы, сообщит ей желаемый разбег».
Вот это действительно придумка: разделить работу взлета между двумя ракетами!.. Но... разгону «земной» ракеты (первой ступени двухступенчатой конструкции, как сказали бы мы сегодня) препятствует трение.
Трение выглядело грозным, непобедимым врагом. Однако Константин Эдуардович отмахивается от этого ненасытного пожирателя энергии, словно от назойливой мухи: «...я знаю способы сводить трение почти к нулю, но об этом поговорим в другой книге». И, обронив столь многозначительную фразу (чуть ниже я попытаюсь раскрыть ее смысл), Циолковский продолжает излагать свои взгляды. Вот когда пригодилось многолетнее увлечение цельнометаллическим дирижаблем! Кое-что понадобилось теперь. Ведь за счет внутреннего давления газа ракета немногим отличается по форме от дирижабля.
Не забывает Циолковский и о другой идее, высказанной им еще в начале XX века. Для него бесспорно: поставив графитовую пластинку – газовый руль – в поток раскаленных газов, извергающихся из сопла, можно без труда управлять ракетой.
«При поворачивании пластинки,– пишет он,– вылетающий из трубы поток сам вращается; рождается его вихреобразное движение, что и заставляет снаряд поворачиваться вокруг своей длинной оси в ту или другую сторону».
Новаторская идея Циолковского о газовых рулях озадачила многих его современников. В частности, против нее выступил в одном из немецких журналов инженер Ладеман. Его возражения получили, в свою очередь, отповедь Циолковского. «Возражения инж. Ладеману» были напечатаны в виде приложения к брошюре «Космическая ракета. Опытная подготовка».
Несмотря на то, что идея Циолковского обсуждалась в немецких журналах, она была замечена далеко не всеми учеными.
Французский ученый Жак Бержье, один из героев Сопротивления, добывший в годы второй мировой войны ценные сведения о секретном гитлеровском оружии ФАУ-2, называл газовые рули немецких ракет «замечательным техническим новшеством». Вероятно, он оценил бы их гораздо скромнее, если бы познакомился в свое время с работами Циолковского.
Давая волю фантазии, Циолковский завершает свой труд широким планом завоевания межпланетных пространств. Он включает в этот план «развитие в эфире индустрии в самом широком смысле». Новая работа производит впечатление. И пожалуй, вернее всего оценивает это впечатление письмецо, полученное Константином Эдуардовичем от одного из его германских корреспондентов: «Срочно жду эту книгу в 5 экземплярах. Во имя науки прошу сейчас же выслать ее».
Итак, безвестным учителем из Калуги интересуется мир. Почта приносит письма, украшенные чужеземными марками. Известность растет, и этому немало способствовало событие, имевшее место в 1927 году.
В декабре 1927 года Циолковский получил из Москвы странный подарок. Почтальон принес однажды багажную квитанцию и денежный перевод для оплаты перевозки со станции прибывшего груза. Распаковывая большой, тяжелый ящик, Константин Эдуардович с удивлением обнаружил в нем собственный бюст.
Необычную посылку сопровождало не менее необычное письмо. «Для нас,– читал Циолковский, – будет большой радостью, что этот бюст будет находиться в мастерской величайшего Зодчего Вселенной, и своим отказом Вы огорчили бы нас – первый межпланетный отряд, который стремится продвинуть Вашу идею возможно быстрее в массы...»
Историю этого бюста рассказал мне один из членов «первого межпланетного отряда», недавно скончавшийся Георгий Андреевич Полевой.
В 1927 году Московская ассоциация изобретателей-инвентистов (существовали и такие организации) надумала отметить семидесятилетие Циолковского. Решили организовать Выставку межпланетных сообщений. В одном из зданий, неподалеку от теперешней площади Маяковского, энтузиасты мастерили и расставляли макеты, муляжи, развешивали чертежи, фотографии.
Инициаторы выставки проявили незаурядную энергию. Кроме Циолковского, Цандера и других советских исследователей, для выставки прислали экспонаты Макс Валье, Герман Оберт, Вальтер Гоман и некоторые другие зарубежные исследователи. Наиболее крупным изобретателям были посвящены специальные стенды. Центральное место занял стенд Циолковского. Его-то и украсил бюст работы Полевого и Архипова.
