Польщенный ее вниманием и взбудораженный ее красотой Геббельс взял Магду на работу…
Целый год она помогала главному нацистскому идеологу сортировать фотографии и документы, и к концу этого года он был покорен и решился на признание.
— Вы очаровательны, Магда. Вы — потрясающе красивая, нежная и восхитительная. Вы поистине потрясающая! Вы — моя королева! Я как в волшебном сне, меня наполняет ощущение счастья. Я буду вас очень сильно любить. Если, конечно, вы позволите мне это…
Она, конечно, позволила, и его охватила эйфория.
— Я так счастлив, Магда! Какое это счастье — любить красивую женщину и быть любимым ею! Только вы можете подарить мне спокойствие и душевное равновесие, в которых я так нуждаюсь…
Но счастье его длилось недолго. Через несколько недель он получил от возлюбленной коротенькое письмо. Магда, давая понять, что изнывает от слез, тоски и боли, прощалась с ним навсегда. Теперь она не звонила ему и не отвечала на звонки.
Геббельс сходил с ума. Он поистине был в отчаянии.
— Я схожу с ума! Мне мерещатся ужаснейшие кошмары, — чуть ли не рыдая, делился он с самыми близкими друзьями. — Почему от нее нет никаких известий? Эта неопределенность меня убивает. Будь что будет, но я должен с ней поговорить. Я сделаю все возможное для того, чтобы мне это удалось. Я — одна сплошная боль. Мне хочется выть. Мое сердце разрывается!
Очень скоро Магда стала единственной любовницей Геббельса и очень влиятельной особой в нацистской партии. А еще через некоторое время ей предстояла встреча с самым главным человеком в ее жизни.
* * *
Магда время от времени наведывалась в штаб-квартиру НСДАП, размещавшуюся в отеле «Кайзерхоф». Как-то, когда она пила там чай вместе с десятилетним Харальдом, приехал фюрер.
— Харальд! — воскликнула она. — Ты должен немедленно выразить свое почтение фюреру! Немедленно отправляйся наверх.
— Хорошо, мама. Но пустят ли меня к нему?
— Пустят, даже не сомневайся. Господин Геббельс замолвит за тебя словечко.
Харальд отправился к Гитлеру, и его действительно пропустили к вождю партии без всяких проволочек.
— Зик хайль! — приветствовал мальчик фюрера, вытянувшись в струнку и вскинув вверх руку.
Гитлер вскинул руку в ответном жесте.
— Как тебя зовут?
— Харальд.
— Сколько тебе лет?
— Десять.
— Кто тебе сшил эту красивую форму?
— Моя мама.
— Ну и как ты себя в этой форме чувствуешь?
— Чувствую себя в два раза сильнее, — ответил Харальд, вытянувшись во весь рост.
Гитлер поворачивается к тем, кто находится рядом с ним, и говорит:
— Вы слышали? В этой форме — в два раза сильнее! Думаю, Харальд, с твоей стороны было очень любезно прийти меня навестить. А как вообще получилось, что ты сюда пришел?
— Мне сказала сюда прийти моя мама.
— А где сейчас твоя мама?
— Она там, внизу, пьет чай.
— Тогда иди и поприветствуй свою маму от моего имени. И приходи ко мне еще.
Харальд вскинул руку, прокричал: «Зик хайль» — и вышел чеканя шаг. Но через некоторое время в кабинет к Гитлеру явился Геббельс.
— Мой фюрер, разрешите присоединиться к нашему обеду моей подруге и маленькому стороннику нацистской партии, с которым вы недавно разговаривали.
— Будьте осторожны, мой фюрер, — мгновенно отреагировал Геринг. — Это бывшая супруга миллионера Квандта, настоящая маркиза Помпадур.
Глаза Геббельса сверкнули гневом, но ему ничего не оставалось, как молча ждать решения Гитлера.
— В таком случае будет ли уместно приглашать ее к нам за стол? — продолжал тот. — Не вызовет ли это ненужные слухи?
— Я бы посоветовал вам проявить осторожность, мой фюрер. С женщиной, похожей на маркизу Помпадур, нужно быть более чем осмотрительным.
— Но она пассия доктора Геббельса… Пожалуй, все-таки сделаем приятное товарищу по партии и пригласим ее…
Магда Геббельс произвела на Гитлера самое выгодное впечатление.
— Прекрасная женщина! И воспитывает замечательного молодого соратника… а ее безобидная воинственность поистине очаровательна.
Гитлер не мог отвести взгляда от ее огромных голубых глаз и, увлекшись беседой, даже опоздал в тот вечер на представление в оперный театр. Гитлер в тот вечер даже опаздывает на представление в оперный театр.
«После смерти Гели я уже подумывал о том, чтобы распрощаться с этим миром, — думал он, возвращаясь к себе в резиденцию. — Но время, проведенное в обществе этой женщины, поистине божественно. Такие чувства я никогда не испытывал по отношению ни к кому, кроме Гели. Впрочем, это всего лишь впечатление, которое не имеет никакого значения. Наверное, лишь короткая вспышка. Провидение, похоже, проявило по отношению ко мне милосердие».
Через несколько дней Магду навестил Отто Вагенер, советник и доверенное лицо Гитлера.
— Эта женщина, сказал о вас фюрер, могла бы сыграть в его жизни большую роль, пусть даже он не имеет намерения жениться на вас. Фюрер полагает, что в его работе, в его борьбе вы были бы незаменимы, так как стали бы женской составляющей, которая компенсировала бы его слишком мужские инстинкты. От себя добавлю, что вы могли бы восстановить связь между Гитлером и жизнью, ходить с ним в театры, пить с ним чай и так далее, то есть всячески способствовать тому, чтобы фюрер как можно скорее оправился от потрясения, вызванного трагической смертью его племянницы Гели Раубаль, случившейся, как вы, вероятно, знаете, совсем недавно. Вам также известно, вероятно, что фюрер закопал свои чувства в землю одновременно с ее гробом. Однако, к его удивлению, во время встречи с вами эти чувства совершенно неожиданно ожили в нем. Вы могли бы стать той идеальной подругой, о которой так часто говорит фюрер своим соратникам по борьбе.
«Наконец-то перешел к сути!»
— Но ведь для этого нужно, чтобы я была замужем! — тонко улыбнулась Магда.
— Именно так, — вернул ей улыбку Вагенер. — Причем желательно, чтобы вы были замужем за доктором Йозефом Геббельсом.
Церемония бракосочетания состоялась за несколько дней до Рождества на вилле бывшего мужа Магды. Свидетелем был сам Адольф Гитлер, а над головами жениха и невесты висел флаг со свастикой.
Наряд Магда выбирала долго и придирчиво — она стремилась и соблюсти приличия, и выделиться среди окружающих. Изысканно-простое платье из черного шелка выгодно подчеркивало ее фигуру и привлекало к ней похотливые взгляды.
Во время застолья царил хаос. То и дело прибывали какие-то люди, которые хотели пообщаться с Гитлером, и он, не очень-то желая разговаривать и невольно вызывая раздражение у окружающих, все же поднимался каждый раз из-за стола и шел что-то обсуждать в другую комнату.
