Взрослые мужики, выходящие из подъездов от своих анабиозных жен в странном шмотье под лучами утреннего солнца и щелк таких же птиц — те же самые дети, только сорок-тридцать лет назад. Суть дворового футбола не изменилась, только телеса не те, а так азарт, смелость, бесшабашка, крики и оскорбления, однако, во имя ничего — ни у кого нет футбольного будущего. И еще — в детском дворовом футболе есть восхищение тем, кто играет лучше, а сейчас — ненависть… Естественно радиация цинизма жизни не прошла мимо, так и лучат ветеранчики хамством, ебом, хитростью. Конечно, это не касается настоящих футбольных ветеранов, бывших профессионалов, здесь все уважительно и пристойно. Но дворовый футбол есть дворовый, только из него дорога в никуда. Теперь уже и весь пыл смешон, ведь ты знаешь, чего они все стоили бы на большом футбольном поле, в большой схватке нервов, мышц и страстей. За несколько лет игры в хоккейной коробке несколько сломанных ног, ребер и куча испорченного настроения, хотя, не скрою, и годы полноценного самочувствия. Только теперь понимаешь, что для любой духовной работы нужна и физическая сила, приходишь после бегов и садишься за стол, думая, вот напишешь что-то, но ни фига — клонит в сон, мысль ускользает… Плоть дожидается восстановления, чтобы на его поле взошли цветы свежих эмоций, свежих устремлений.
Почти в каждом городе на городском стадионе играют в клетках бывшие ветераны местной команды мастеров. Это элита. Играть с ними могут только бывшие игроки команды мастеров всех поколений. Здесь царят внешнее уважение и обхождение, хотя бьются тоже, как и прежде, с азартом и в кость, ног не жалеют, садят мячом с любого расстояния по маленьким воротикам, где стоят игроки, и попадают им по лицу, задницам и животам. «Ничего, — кричат футболеры, — массажик полезен»… Здесь и эстетически приятней — формочка, техничка, мячишко, сауна после зарубы и разговоры о том, как сыграют сегодня их последыши из нынешнего состава. Да, еще дела, помощь друг другу — то машину починить, то устроить еще что-то…
Но коробка, где собираются двадцать два неизвестных, — это иное дело. Со временем одеваться стали лучше, а то выходили во всем садово-огородном и резались навылет со спорами, со штрафными, имея своих авторитетов, но не по игре, конечно. Кстати, есть коробки, где режутся для здоровья и бандиты, и крутые, приезжая на тяжелых джипах и фордах. Но суть одна — футбол может всех сдружить или поссорить и, что самое главное, никто ничем никого не удивляет — все уже нахватались от жизни всего, наелись, никто ни перед кем не останавливается. Тебе шестьдесят? Вышел на площадку — бейся, будешь стоять, задыхаясь от рывка, напихают полную пазуху, мол, иди домой, дедуля, спать, а здесь не стой, не объедем. Жестокость неимоверная, пожалуй пожестче, чем у настоящих, и, скорее всего, от неумения, а точнее, от злости неумения… Есть, конечно, индивиды, но они тонут в обществе футбольных выскочек на старости лет — хоть сейчас побоговать над прошлыми игрочками, да пусть хоть и калек травмированных или безруких, но не пропустить, а главное уязвить словом так, чтобы не думал, ты, мол, такой хороший был или есть. Получи за всю растрату.
С нами долгое время в коробке играл мужик, который неизвестно как потерял руку, ну, в общем, однорукий мужик, играющий неважно в футбол. Ну и дай ему Бог для здоровья — как может, и то хорошо, лучше, чем с другой, оставшейся целой, водку пить. Так однажды заспорили, когда мяч попал ему не то в плечо, не то в грудь: «Рука была», — кричит один, другой орет: «Да не было у него руки»… Пенальти били, а руки не было, она была, но Боже, какой стыд, не видят человека, а он стоит и переживает, знает, что нет руки, хотя была когда-то…
Вот так и у нас всех была игра когда-то…
«Никакого мастерства, одна совесть». — Это можно было сказать о человеке в черном, перебегающем с одной стороны поля на другую и время от времени жестами или свистком останавливающем игру. Однако, не всегда так можно сказать — «одна совесть». Слишком большое искушение стоять внутри всех футбольных тайн во время игры и не повлиять на ход истории полутора часов матча. Есть два типа судей: тот, кто как бы сторонний наблюдатель и вмешивается в крайнем случае, когда нарушаются правила игры, и тот, кто активно вмешивается в процесс игры, ломает сначала одной команде, потом, потакая стадиону и предполагаемому отстранению от судейства, ломает и другую… Про таких судей говорят: «Не дал играть, засвистел всю игру». Вообще рефери на поле хозяин, и от его характера и желаний зависит исход матча, особенно в случае почти равных соперников. Вот тут-то и начинаются соблазны, о которых так много слышат и игроки, и болельщики. И это почти всегда видно, особенно тем, кто хоть немного знаком с практикой. Вообще, как говорят, сплавить игру нетрудно: раз свистнул не там, где надо, другой раз как бы ошибся: «Ой, извините», — смотришь, штрафной назначил недалеко от ворот не по делу, пробили его и — гол! Командочка уже и занервничала, тренер в перерыве рвется в раздевалку, грозится, а что сделаешь — второй тайм кое-как дотянул, глядишь, и два очка у хозяев поля, а за благодарностью не постоят. Как? Механизмы никогда не разгадаешь, но ломаются судьи, не все, конечно, ломаются судьбы команд. Так что тренеры зачастую молят Бога о том судье, который бы не помогал, хотя бы не мешал играть. Как говорят, упаси меня, Господи, от друзей, а с врагами я и сам справлюсь. Судья по футболу — это такое же призвание, как и футболист. Зачем он нужен на поле? Чтобы наблюдать за состоянием сторон и делать выводы, исходя из закона. Как в суде, только настоящем, а не подвластном звонкам и взяткам.
Раньше судья матча бегал вдоль поля первый тайм от защиты к нападению, а второй тайм — вдоль поля от нападения к защите, боковые же судьи менялись и стороною газона, и также половинами его, как бы все это уравновешивало возможности следить за нарушениями в полном объеме. Но вот уже лет двадцать пять как главный судья на поле перемещается по диагонали, а боковые помогают ему по тайму, перемещаясь все так же по линии защитников, тоже по диагонали, но с разных сторон. Это, казалось бы, должно обеспечить полный объем правового пространства на поле, но отчего так много споров, скандалов, подозрений, дисквалификаций, решений о запрещении судить пожизненно? Потому что на самом деле идут две игры — на поле и в жизни, игры команд друг против друга и игры судей.
Судьи и коллегии судей должны иметь свою независимую лигу с хорошими гонорарами, исключающими подкуп, но пока деньги поступают все из одной и той же кормушки, это невозможно. Остается уповать только на последнюю инстанцию — на совесть, хотя справиться со стихией игры, особенно ключевых матчей, при стечении большого количества народа очень трудно. Признаюсь, я отдавал предпочтение судье и был готов простить ему ошибки, если побеждала команда, за которую я играл или потом уже болел. Футбол поднимает в человеке такие глубины неведомого, и я могу только предполагать, что я бы повел себя так, как думает сейчас трезвый мозг, но когда ты в опьянении игрой, на вздроке фанатизма толпы, то неизвестно, как поведешь себя. Почти все осудили Марадону за гол, забитый рукой, и сказавшего, что это была рука Бога. Но если свисток судьи промолчал, то я не уверен, как каждый из его критиков повел бы себя в такой момент. Слишком велик соблазн, да и ты не один — за тобой твоя команда и целая камарилья работающих на футбол и живущих за счет его. Думаете, они простили бы Марадону и вас, грешного, если бы вы, остывая на миг, отходя от наркотика атаки и азарта или не выходя из этого состояния, остановились бы и сказали: «Я был не прав»?
