Мореходные качества каравелл были, по тем временам, действительно очень высокими. Они могли проходить в час 10, 12 или даже 15 итальянских морских миль, и скорость их, таким образом, достигала 22 км в час. Каравелла, на которой плавал Кадамосто, при ветре с юго-запада следовала западно-северо-западным курсом, т. е. держалась всего лишь в шести румбах от ветра.
По свидетельству одного моряка XV столетия, — «каравеллы отлично лавировали, поворачиваясь к ветру то одним, то другим бортом, как будто у них были весла». Всем этим качествам мог позавидовать парусный корабль тяжелого типа XIX века. Огромное значение имела легкость и маневренность каравелл в условиях океанских плаваний у неизвестных или слабо обследованных берегов.
Первые, или, как их называют некоторые французские авторы, «классические каравеллы», были легкими однопалубными кораблями водоизмещением в 50—70 тонн, с тремя или четырьмя мачтами и латинскими (треугольными) парусами, которые растягивались на слегка выгнутых гафелях, прикрепляемых к мачте под углом, наподобие перекладины «журавля». Таким образом, эти каравеллы имели косые паруса (т. е. паруса, расположенные, когда корабль находится в покое, не поперек судна, а в его диаметральной плоскости).
Паруса такого же типа известны были уже тысячелетия. Они ставились на древнегреческих и римских рыбачьих лодках, они применялись и в средние века. Но эффективность парусного вооружения каравелл была несравненно выше, чем у кораблей XIII—XIV столетий. Это было достигнуто коренными изменениями в оснастке и введением новых парусов, которые позволяли кораблю идти по принятому курсу при боковых ветрах и лавировать, двигаясь зигзагами против ветра. Если старые парусные корабли несли паруса на двух мачтах и не знали бушприта, то каравеллы получили при равной, а порой и меньшей, величине корпуса судна три мачты (фок-мачту, грот-мачту и бизань-мачту) и бушприт, к которому крепился небольшой треугольный парус — блинд.
Площадь парусов возросла почти вдвое, а благодаря строго продуманной системе управления ими это приращение было весьма умело использовано.
Удачно была решена и конструкция корпуса каравеллы. При соотношении длины по килю к наибольшей ширине, равной 3:1 (у старых парусных кораблей это соотношение редко бывало больше 2,5:1), каравеллы обладали остойчивостью — качеством чрезвычайно важным, если учесть, что им приходилось выдерживать свирепые атлантические штормы.
Но за четыре-пять десятилетий, которые протекли со времен первых африканских открытий португальцев до путешествий Бартоломеу Диаша и Колумба, первоначальный тип каравелл значительно изменился. Появились каравеллы с прямыми парусами — родные братья крупных и надежных в плавании «navios redondos» — «больших кораблей с прямыми пару сами» — основного типа португальского корабля дальнего плавания второй половины XV века (Подобного же типа корабли строили и в других европейских странах. В Венеции они получили название «nave grande» — корабля с квадрат ными парусами).
Так же, как и косые паруса, прямые были известны с незапамятных времен. Они представляли собой квадратные или прямоугольные полотнища, растягиваемые не на наклонных гафелях, а на реях — поперечных бревнах, которые подвешивались к мачтам за середину. При прямом парусном вооружении все паруса при ветре, дующем прямо с кормы, располагались перпендикулярно диаметральной плоскости корабля. Они не позволяли кораблям держать так круто к ветру, как косые паруса, и были менее удобны при каботажных плаваньях. Но прямые паруса обладали одним неоценимым преимуществом при противных ветрах, когда корабли, чтобы передвигаться вперед, вынуждены были лавировать, поворачиваясь под острым углом к ветру то правым, то левым бортом: каждый поворот требует при косых парусах перенесения гафеля с парусом с одной стороны мачты на другую — операция не только очень сложная, но и опасная при сильных ветрах; гораздо проще в этом случае управляться с прямыми парусами. При парусах этого типа перемена их положения достигается бра сопкой — т. е. поворотом рей в горизонтальном направлении с помощью особых снастей бегучего такелажа — брасов. Прямые паруса получили грот- и фок-мачты. На бизани остался закрепляемый на гафеле латинский парус, а на бушприте — треугольный блинд. Найден был способ увеличить площадь парусов, ставя их в два яруса. На каравеллах это нововведение выразилось в появлении на грот-мачте верхнего паруса — марселя.
Большая нагрузка от парусов вызывала необходимость изменить конструкцию мачт. Грот-мачта, несущая нижний парус и марсель, стала делаться составной — к очень толстому и крепкому основанию, собственно мачте, прикрепляли съемную стеньгу, на которой подвешивался марсель, тогда как нижний парус несло нижнее колено мачты.
Помимо этих основных парусов, каравеллы получили еще добавочные косые паруса — лиселя или бинеты (в дневнике Колумба они носят на звание «bonetas»), в виде добавочных полос, пришнуровывавшихся снизу к гроту.
Вся последующая эволюция парусного флота, которая привела в XVIII веке к появлению многомачтовых кораблей-гигантов с пятью или даже шестью ярусами парусов, связана с прямыми парусами, которые получили уже в эпоху Колумба всеобщее признание мореплавателей. «Санта Мария» и «Пинта» имели при выходе из Палоса прямые паруса. А «Нинья» была вооружена латинскими парусами и переоборудована на Гран-Кана рии, где под непосредственным руководством Колумба и Мартина Алонсо Пинсона косое парусное вооружение было заменено прямым (В тексте дневника, переписанного рукою Лас Касаса, в том месте, где речь идет о перевооружении одной из каравелл на Гран-Канарии, на звана «Пинта». Лоллис в своем издании дневника Колумба (1892 г.), опираясь на свидетельство Фердинанда Колумба и ряд других данных, справедливо отметил, что Лас Касас спутал в этом случае названия кораблей. Перевооружению подверглась «Нинья»).
К сожалению, до нас не дошли ни чертежи, ни рисунки каравелл Колумба. Оценивая все ныне существующие модели «Санта Марии», «Пинты» и «Ниньи», можно поэтому сказать лишь одно: они воспроизводят подлинную конструкцию и оснастку этих кораблей с такой же точностью, с какой беглый карандашный эскиз, сделанный по памяти, может передать черты давно утраченного оригинала.
В своих кропотливых и нелегких изысканиях историки кораблестроения учитывают, во-первых, все замечания, касающиеся трех каравелл, в документах, которые относятся к первому плаванию Колумба. К сожалению, у самого Колумба, в его дневнике, который сохранился, как известно, лишь в сокращенной копии Лас Касаса, отсутствует описание кораблей, принимавших участие в плавании. В дневнике рассеяны, однако, весьма ценные замечания, которые хоть и не позволяют восстановить полностью типы кораблей, но дают возможность исследователям составить некоторое представление о конструкции и важнейших деталях оснастки «Санта Марии», «Ниньи» и «Пинты».
