«Наши дети!» А дети ведь врага – это не переменилось.
Но Милорадович, крайне добрый человек, был отзывчив и на чужую доброту. Его тронуло это царское – «наши дети».
– Учатся, – сказал он весело.
Речь шла о подросших детях наполеоновского полковника Ла Гранжа.
После войны, в 1817 году, из Москвы в Петербург прибыл генерал Панчулидзев. Это тот самый Панчулидзев, который в 1812 году вместе с Милорадовичем во время перемирия вывел из неприятельского окружения два полка драгун. Панчулидзев напомнил Милорадовичу о детях, оставшихся сиротами после гибели у города Красного их отца – французского полковника Ла Гранжа – и его жены. Панчулидзев, жалея детей, говорил, что их судьба ужасна: чужие в стране, где война с французами у всех еще на памяти, со всеми ее бедами.
Михаил Андреевич вспомнил, как Павловский гренадер по его приказу отнес детей в открытое поле, подальше от дороги, где не прекращались стычки с отступающими французами.
«История не из простых, – подумал Милорадович. Раз уж дети офицера из штаба Неаполитанского короля Мюрата выжили, надо доложить обо всем императору».
И он доложил. Интересно, художественно, но и правдиво. Детали тех событий передал своевольно, с силой и выразительностью, что так подходило к характеру народной войны 1812 года.
Государь Александр I и его матушка императрица Мария Федоровна изумленно и с участием слушали рассказ о детях. Государыня тут же объявила, что девочку она берет под свое покровительство. Его Императорское Величество, сказав, что с детьми, даже врагов, не воюют, взял под свое крыло сына наполеоновского полковника.
Дальнейшее развивалось следующим образом…
Под сенью красоты и разума
Смоленский губернатор получил указание немедленно разыскать детей, снабдить всем необходимым на казенный счет и привезти в Петербург. Высочайшая воля императора Александра I и императрицы Марии Федоровны была исполнена. Детей в столицу привезла в сопровождении унтер-офицера дочь подполковника Устинцева. Сохранились архивные документы. В них все последовательно и точно. Высочайшее повеление царствующих особ было 18 января 1818 года, через неделю оно подтверждено:
«По соизволению Императора, любезнейшего моего сына, повелеваю дочь Розетту убитого на сражении при Красном Неаполитанской службы полковника Ла Гранжа, лишившуюся также матери, принять пансионеркою на иждивение Его Императорского Величества».
Подтверждение подписала мать императора Мария Федоровна.
В это же время из Смоленска в Петербург идет депеша к Настоятельнице Воспитательного Общества благородных девиц Ульяне Федоровне Адлерберг, написанная Его Превосходительством бароном Казимиром Ашу. «Милостивая государыня Ульяна Федоровна! Граф Михайло Андреевич Милорадович сообщил мне высочайшую Ея императорского Величества Марии Федоровны волю о доставлении к вашему Превосходительству дочь… полковника и адъютанта короля Неаполитанского девицу Розетту, которую Ея Величество благоволит принять в свое попечение. Исполняя сие, имею честь представить девицу Розетту Ла Гранж».
Заботливые смоляне отправили десятилетнюю девицу с добротными и самыми необходимыми, как они считали, вещами. В багаже Розетты были: шуба под заячьим мехом – одна, платок кашемировый – один, платков бумажных – два, ботинки теплые – одни, башмаков – три пары, чулков нижних – шесть пар, белых коленкоровых платьев – два, ситцевых – два, юбок – две, сорочек – пять, поясов – четыре, шелковых малиновых платочков – пять, носовой платочек – один.
Ульяна Федоровна внимательно изучила список вещей. Строгость, требовательность и одновременно доброта были основными качествами ее характера. «Иначе, – считала она, – не совладать с подрастающими, разнохарактерными, импульсивными девицами».
Список вещей она отдала своим подчиненным для изучения и практической доработки. «Эта девица страдала и терпела нужду. Вдохните в нее надежду!» – таково было ее указание.
Мадам Адлерберг незамедлительно сообщает барону Казимиру Ашу в Смоленск: «Милостивый государь барон Казимир! Имею честь уведомить ваше Превосходительство, что принятая по высшему Ея Величества государыни Императрицы Марии Федоровны повелению в Воспитательное общество благородных девиц на иждивение Его Императорского Величества дочь убитого полковника Ла Гранжа Розетта привезена ко мне в совершенном здравии и со всеми ей принадлежащими и в приложенной при почтительнейшем отношении Вашего Превосходительства особенной записки означенными вещами».
Слова о полном здравии Розетты были не фигурой вежливости – девочку по прибытии осмотрел, как это и полагалось, доктор института Благородных девиц Рейнбот и, найдя ее совершенно здоровой, доложил об этом высокопочтенному совету института.
Да уж, это не нынешнее время, когда шестилетнего ребенка сажают одного в самолет и отправляют из Америки в Россию, т. е. на другое полушарие Земли.
А теперь настало время рассказать, что представляет из себя мадам Адлерберг, во власть которой отдали десятилетнюю девочку.
Адлерберг Анна Шарлота Юлиана, переименованная на русский манер в Ульяну Федоровну, родилась в Ревеле. Была она из рода баронов Багговутов. Принимая дочь французского полковника на воспитание, она не могла не помнить об убитом в войну 1812 года под Тарутиным своего родственника, генерала Багговута. Помнила, конечно. Но должна была унять свои чувства и память, ибо занимала высокую должность начальницы Смольного института, заведения, основанного императрицей Екатериной II для воспитания детей. Ульяна Федоровна с таким пристрастием и любовью занималась своими воспитанницами, что заслужила полное доверие царского двора, и особенно императрицы Марии Федоровны. Если, не дай бог, начальница Смольного заболевала, императрица немедленно приезжала в Смольный, брала на себя все обязанности и говорила, что только сама может заменить усердие и умение госпожи Адлерберг. Беспокоить больную Ульяну Федоровну императрица никому не разрешала.
Забота императрицы о воспитательном учреждении была искренней, но ее понимание задач, стоявших перед Смольным институтом, радикально отличалось от понимания его создательницы, Екатерины II. Но об этом мы скажем позже.
В апреле 1824 года У. Ф. Адлерберг получила орден ев. Екатерины 2-й степени. В духовном завещании своем императрица Мария Федоровна просила Августейшего сына императора Николая I «не оставлять своими милостями» добрую, достойную и почтенную У. Ф. Адлерберг.
История Смольного института – это история государственной политики в России в области просвещения и воспитания. По инициативе Ивана Ивановича Бецкого и по велению Екатерины II в 1764 году при Воскресенском Смольном женском монастыре в окрестностях Петербурга, близ деревни Смольной, было основано Воспитательное общество благородных девиц, получившее впоследствии название Смольного института. В Смольном институте учились дочери дворян с 8 до 18 лет. Изучали они Закон божий, французский язык, историю, географию, словесность, арифметику, рисование, кроме того – танцы, музыку, рукоделие и домоводство; преподавались и предметы светского обхождения в обществе. А через год в Смольном открыли учебно-воспитательное учреждение для девиц других сословий, – кроме, конечно, крепостного крестьянства. Здесь девушки получали только элементарную общеобразовательную
