— Один из ваших коллег из Фонда ветеранов внешней разведки сказал мне, что вы имеете самое непосредственное отношение к привлечению к сотрудничеству известного полевого командира Дустума. Расскажите, как это было.
— Это было, когда в Афганистане очень популярной стала идея национального примирения. Было объявлено, что эта война идет на уничтожение афганского народа, а потому надо сесть за стол переговоров и всем со всеми договориться. Под эту идею, как всегда, был написан рабочий план. Под этот рабочий план каждому партийному активисту была поставлена задача — на сторону революции обратить как можно больше своих соплеменников. Афганцы сразу же сориентировались, каким образом обратить эту идею себе на пользу. Они решили сделать личные вооруженные формирования своих соплеменников. Но это дело мы быстро «раскусили» и заявили им следующее: «Мы окажем вам всяческую поддержку, дадим все. Но при одном условии — переход должен быть открытым. Чтобы все знали, что вы открыто поддерживаете народную власть».
Однажды приходит ко мне Насин, уполномоченный ЦК НДПА. Он с очень важным и «секретным» видом говорит мне: «Есть у меня в кишлаке Санчарак, это на юго-западе от Мазари-Шарифа, Дустум. Он узбек. У него куча родственников. И он не возражает открыто перейти на сторону народной власти. При условии, что будет озолочен». А Насин был такой человек, что если он на что-то пошел, значит — это верняк. Он никогда не увязывался ни в какие сомнительные дела, обещания. И мы на это пошли. Во-первых, это был действительно важный для нас район, там нефтяные и газовые пласты, и Дустум обещал поставить все это дело под контроль народной власти.
Дустума и его формирование поставили «на довольствие», дали оружие, боеприпасы. Мы сделали его представителем своего оперативного батальона. А у нас, в управлении, было три оперативных управления по 450 человек. Причем — один конный. Работали они так: два в поле, один — на отдыхе. С первых же дней Дустум отлично себя зарекомендовал. Бился стойко. Он от природы человек очень смышленый. Но и самое главное: весь костяк его отрядов — это его прямые родственники. То есть он не боялся, что ему кто-то выстрелит в спину. Очень быстро он укрепился, расширился. Пару раз его пытались разбить. Ничего не получилось. От него отстали. К нему начали тянуться люди из соседних кишлаков. И, спустя какое-то время, когда авторитет Дустума стал довольно заметным, его забрал к себе в Кабул Наджиб и сформировал из его людей оперативный полк МГБ. А потом на базе этого оперативного полка, после того, как его проверили в операциях вокруг Кабула, из него сформировали первую гвардейскую дивизию Вооруженных Сил Афганистана и направили в город Джелалабад. И когда наши ушли из Джелалабада, его держал Дустум. Он продержался там очень долго. Считалось, что, как только «советы» уйдут, там все рухнет. А Дустум держался и держался. И тогда весь мир его очень сильно зауважал. Потом он ушел на Север, связался с Масудом, и они вместе сражались против талибов. Потом, годы спустя, они, уже вместе с американцами, отвоевывали провинции талибов.
— Интересно, как сложилась его судьба потом, уже при американцах?
— Он и сейчас здравствует. У него прекрасные отношения с узбекским режимом. Он полностью контролирует весь Север Афганистана. Его семья живет под Ташкентом.
Операция «Возмездие»— Анатолий Васильевич, это правда, что, когда вылазки душманов были особенно наглыми и вызывающими, их наказывали показательно?
— Да, правда. Дело в том, что при проведении некоторых мероприятий мы стремились не к тому, чтобы соблюдать конспирацию, а наоборот — чтобы все знали, что это наших рук дело. Это давало сильнейший пропагандистский эффект: мол, народная власть в состоянии контролировать и воздействовать на ситуацию.
Так вот 2 января 1983 года в городе Мазари-Шарифе бандит Каюм по кличке «Террор» совершил дерзкую вылазку. Прямо в городе напал на автобус, которым возвращались с работы шестнадцать наших гражданских специалистов. Банда Каюма вытащила их на улицу, по узеньким улочкам окраины города вывела в степь, пересадила в грузовик и увезла в горы.
— А какова была цель этой вылазки?
— Цель этой операции никому не известна. Выкупа никто не просил. Расстреливать их не стали. Убили только нескольких человек, которые не могли идти, потому что они сковывали движения всей группы. Судя по всему, этих людей собирались переправить в Пакистан и там продать американским инструкторам.
Мы довольно быстро вычислили, где они находятся, высадили десант, в который входили и сотрудники моей оперативной группы. Был бой. Имелись убитые и раненные. Но людей мы освободили.
Вообще-то, террор в отношении мирных жителей не был характерным. Он жестко пресекался. На этот раз из Центра сказали: «Ребята, этот случай исключительный, надо ответить достойно — наказать показательно. Причем, сделать это нужно таким образом, чтобы зашифровать исполнителей, наших афганских помощников, но при этом, чтобы все узнали, что это наших рук дело, что мы не прощаем такого отношения к советским людям». Чем моя оперативная группа и занялась.
— А вот об этом подробнее.
— Не вдаваясь в подробности могу сказать, что был задействован весь комплекс наших агентурно-оперативных возможностей, и тот бандит был уничтожен. И когда к нам пришел связник и доложил, что дело сделано, мы тут же шифровкой сообщили об этом в Кабул. Но руководство КГБ в Кабуле не торопилось докладывать об этом в Союз. Оно и понятно, ведь эта операция была на особом контроле Москвы. От нас потребовали предъявить убедительные доказательства. А что может быть серьезным доказательством? Труп. Но везти труп по горам — это накладно. Принесли голову. На опознание вызвали мать… Вот вы сейчас поморщились, и вот что я вам скажу. Да, согласен, это очень жестоко. Но… это война. Это не место, где можно разводить лирику, пускать слезу. Мы уничтожили бандита, который убивал нас. Вот и весь разговор. А мотивы этого действия — вызова матери — были таковы: во-первых, мать всегда узнает сына, а, во-вторых, через нее о факте гибели будут знать все.
И, действительно, уже через несколько часов все, кому надо было знать, знали, что госбезопасность демонстративно наказала преступника, дерзко напавшего на советских специалистов.
«А у нас указание из Пакистана…»— Ваши коллеги говорят, что вам часто приходилось изобретать, придумывать самые разнообразные методы мирного разрешения отнюдь не мирных проблем. Вы могли бы привести пример подобных историй?
