Однако продажа камня Демидовой не помогла: ее любимый сын Павлуша умер у нее на руках. Печальная Аврора вернулась в Гельсингфорс, уже ничем не интересуясь. Громадное состояние Демидовых разошлось по многочисленным родственникам, раздробившись на пылинки. И надо сказать, никому из наследников демидовские деньги не принесли счастья. Но Авроре Демидовой это было уже все равно. Она скончалась в Гельсингфорсе 15 марта 1902 года. Похороны были наискромнейшими.
Не ясно, как сложилась брачная жизнь индийского магараджи, но, вероятно, не слишком счастливо. По крайней мере, злополучный «Санси» мудрые индусы снова продали в Европу. Или отослали, как провинившегося в ссылку?..
В 1906 году камень купил английский лорд – первый виконт Уильям Уолдорф Астор, который подыскивал камень для… брачного подарка своему сыну. Цену камня никто не обнародовал, впрочем, все знали, что Асторы не слишком богаты, потому-то второй виконт и женится на дочке миллионера из Виргинии – Нэнси Вирджинии Лангорн. Впрочем, принеся огромное приданое Асторам, пылкая Нэнси тоже не прогадала: она стала первой женщиной-депутатом английского парламента. Для того времени это был революционный случай. И что удивительно: во время этого восхождения Нэнси к вершинам власти в ее волосах красовалась золотая заколка, на которой гордо восседал огромный «Санси». Ну а дальше стало еще торжественнее: Нэнси Астор вставила своего желтого любимца в диадему пэров, которую и надевала на открытие и закрытие каждого парламентского сезона. Нэнси твердо и последовательно боролась за права женщин и говорила, что бриллиант укреплял ее волю к революционным преобразованиям. Ох уж этот любитель революций…
А вот после смерти леди Нэнси Астор в 1964 году в крепком до того семействе начались неприятности. Одна за другой умерли две супруги четвертого виконта Астора. И примечательно, что обе они носили «Санси» на цепочках, вынув его из диадемы. Но видно, строптивый бриллиант не терпел никаких привязей, в том числе и цепочек.
Виконт Астор не стал рисковать. Женившись вновь, он в 1978 году продал коварный камень Франции. Цена была высока – миллион долларов. Но государство ее осилило. И теперь «Санси» гордо красуется в пуленепробиваемой витрине Аполлоновой галереи Лувра. Рядом с ним – камни куда как мельче, но их уже не раз пытались украсть. А вот на «Санси» ни один вор не покушается. И то – себе дороже…
Гадание на маркизу Помпадур
Свечи догорали. Гадалка, торопясь, открыла последнюю карту и застыла, недоуменно уставясь на худенькую девочку, почти заморыша: «Ну и дела! Да эта худышка со временем станет возлюбленной фавориткой короля!»
Мать девочки, Луиза Пуассон, заулыбалась. От улыбки на ее щеках появились ямочки, и она стала просто восхитительна. Чего никак не скажешь о ее дочке: тощая, неуклюжая, с бледным личиком, она закашлялась. Свеча на столе затрещала.
«Но вам придется платить, мадам!..» – Гадалка вздохнула. Мать согласно закивала. И тут свеча на столе погасла…
С тех пор прошло 20 лет, но старая парижская гадалка мадам ле Бон помнит каждую карту того гадания. Еще бы! Ведь худышка Пуассон теперь – всесильная маркиза де Помпадур, хитрая и алчная красавица, которая вертит королем Франции Людовиком XV как захочет.
Ф. Буше. Портрет мадам де Помпадур. Ок. 1750И вот маркиза пожелала послать за старой гадалкой. Ну дела! Щегольски одетый королевский слуга молча вел старуху по тайным лестницам Версаля. Впрочем, может, это и не слуга, а какой-нибудь виконт или граф. Говорят, Помпадур прислуживают даже особы королевской крови.
Провожатый мягко нажал на ручку двери и отошел, пропуская мадам ле Бон. Гадалка протиснулась бочком, одновременно униженно склонившись и любопытно озираясь. Еще бы, ведь это – Версаль! Конечно, и во дворцах на тайных лестницах – пыль с паутиной, но тут… Позолота лепнины и блеск розового настенного шелка ударили в глаза. С потолка на гадалку вытаращились резвые амурчики, с гобелена на правой стене – пастушок и пастушка с овечками. У левой стены изящно примостился клавесин из красного дерева. За ним – несколько клеток с разноцветными попугайчиками, весело верещавшими. Дверь в конце будуара бесшумно отворилась, и мадам ле Бон низко склонилась перед всесильной фавориткой Людовика XV.
Л.М. ван Лоо. Людовик XV в 1760-х годахМатерь Божья! Куда девалась худышка-дурнушка? Перед постаревшей гадалкой стояла невысокая элегантная шатенка с осиной талией. Благородное, чуть вытянутое лицо. А глаза! Гадалка не могла даже определить их цвет. Наверное, при разном освещении они могли быть и карими, и зелеными, и серыми, но всегда – притягательными, загадочными и… умными.
«Ты принесла карты?» – Голос маркизы звучал чуть приглушенно, с явной хрипотцой. И вдруг она закашлялась, нервно прижав ладони к груди и опасливо косясь на быстрые движения рук старой гадалки.
Двадцать лет прошло! Но эти руки маркиза будет помнить всю жизнь. 29 декабря того далекого 1730 года ей, Жанне Антуанетте Пуассон, должно было исполниться 9 лет. И вот за неделю до этого ее мать решила выяснить судьбу своей старшей дочки. Выяснять было что. Пуассоны переживали не лучшие дни. Хотя еще не так давно все казалось безоблачным. Отец семейства, Франсуа Пуассон, служил поверенным у влиятельных королевских финансистов братьев Пари. Но когда над банкирами нависла угроза расплаты за какие-то финансовые махинации, они не моргнув глазом свалили все на бедного Пуассона. Счастье, что ему вовремя удалось скрыться за границу. Но его жена Луиза Мадлен осталась одна с тремя маленькими детьми. И если бы не ее давний сердечный друг месье Норман де Турнем, неизвестно, на какие средства она бы прокормила семью. Но де Турнем не просто давал деньги. Он занялся образованием «бедных сироток» Пуассон и даже – о, Небеса! – хлопотал о помиловании их отца. И действительно, в 1739 году тому разрешили вернуться во Францию.
Жанну месье де Турнем любил особо, ведь он был ее крестным отцом. А узнав о предсказании гадалки, вообще надулся от гордости и пригласил к любимице лучших учителей. Она училась танцам, пению, живописи, актерской игре, изучила историю, литературу, ботанику и даже минералогию – в драгоценных камнях разбиралась почти профессионально. Словом, милейший де Турнем не пожалел денег.
Приглушенный голос гадалки вырвал маркизу Помпадур из детских воспоминаний. «Ваша душа неспокойна», – услышала она.
А откуда взяться спокойствию в Версале? Кругом сплетники, интриганы. Только и ждут, когда ненавистная Помпадур надоест королю и можно будет вышвырнуть ее вон. И думаете, их смущает «неприличное» наличие любовницы короля рядом с его августейшей супругой? Ничего подобного! И двор, и само семейство смущает то, что маркиза Помпадур – никакая не маркиза, вообще не аристократка, как прежние любовницы монарха. Хоть Людовик и присвоил ей титул, для дворцовой элиты она – парвеню, буржуазная выскочка. Мещанка во дворянстве!
