Все в этой школе тесно переплетено с наследственностью. Но наследственная программа без нужной учебы может не проявиться или проявиться с опозданием, а это стоит молодому существу жизни. В природе детеныш, отлученный от матери, почти всегда погибает. Он гибнет под тяжестью тысячи неожиданностей, которыми жизнь встречает на каждом шагу. Чтобы решить все задачи, только инстинктов мало. Стрижу, например, природой предписано в воздухе на лету хватать мошек. Все в «конструкции» птицы к этому приспособлено. Но начать охоту без матери стрижонок не может. Он все делает, как она. Однако и этого мало. Стрижиха в воздухе роняет кусочки корма, приучая птенцов преследовать и хватать быстро ускользающую добычу. Точно так же поступает водная птица чомга. Пойманную рыбешку она отпускает, побуждая детей преследовать. Если они не сразу соображают, в чем дело, чомга ловит рыбу сама и опять ее отпускает. Примерно так же поступает и кошка, обучая котят ловле мышей. А сколько остается невидимым для нашего глаза в этой суровой школе!
Пожалуй, труднее всех приспособиться к миру, полному разных опасностей, медведю и волку. И не случайно именно эти звери являются лучшими воспитателями потомства. Тут молодые проходят целый университет. В воспитании волчат участвуют не только родители, но и бездетные «тетки» и «дяди». Волчатам всему надо учиться: выбору места для логова, скрытому наблюдению, распознаванию врагов, надо учиться приемам стайной охоты, когда каждый волк знает, что ему делать. Обучение длится два года. Второгодников в волчьей семье охотники зовут переярками, рожденных в этом году – прибылыми.
Столь же сложен курс учебы и у медведей. Медведица гризли кормит и водит за собою медвежонка целых четыре года. У наших медведиц вместе с малыми медвежатами ходит прошлогодний пестун. Он учится жить у матери и сам служит примером для младших.
Пример в поведении – основа школы в природе. Медведица передает малышам все, чему сама научилась от матери и что успела постичь собственным опытом. «Вот так надо ловить раков. Вот тут, под гнилыми бревнами, собираются муравьи. Запускаю лапу и слизываю эту вкусно пахнущую еду. Малину собирать надо так… А так ловят рыбу…» Природная любознательность толкает медвежат испытать и то, и это. Медведица поощряет инициативу. «Лезешь в дупло? Хорошо. Медведям полагается знать, что бывает в этих гудящих дуплах… Пчелы впились в мокрый нос медвежонка? Тоже хорошо. Пусть знает: за все надо платить». Но медведица и сама лезет в дупло, дает медвежатам попробовать меду. Пусть знают: хоть и больно кусаются пчелы, зато добыча очень вкусна.
Но вот стремление все узнать, все попробовать самому зашло далеко. Медвежата приблизились к бурной реке или к опасной каменной осыпи. Медведица не ждет, пока и тут медвежонка «ужалят». Шлепком и хорошей выволочкой мать внушит медвежонку, что такое место для него табу, что лучше от таких мест держаться подальше, иначе опять будет выволочка. Это и есть воспитание.
Таким образом, на снимке мы видим момент материнской вздрючки. Как видно, вина у шаловливого сына не очень большая. Шлепка не будет. В зверином языке жестов и звуков есть средства, которыми можно заменить выволочку.
Фото из архива В. Пескова. 28 июня 1970 г.Окно в природу
Я извел на них уйму пленки. Объект более благодатный для фотографа трудно представить: большие, непугливые, встречаются очень часто. Их видишь возле самой дороги, глядящими на тебя сверху вниз. Их видишь в зеленых зарослях – все тело под деревом, а шея, подобно крану, возвышается над вершиной. Их видишь большими группами в открытой степи.
Запомнился вечер. Закат был красным. Горячая пыль оседала на землю. И около самого горизонта по красному небу плыли темные башни. Жирафа всегда кажется существом неземным. В эту минуту все – большое пыльное солнце, чахлые деревца, тревожное небо и стадо живых существ – показалось незнакомым и чужим. Мы не спешили в тот вечер и могли последить, как спряталось солнце, как небо из красного сделалось желтовато-зеленым, а стадо жираф постепенно окуталось темнотой. Снимок, который вы видите на следующей странице, лишь отдаленно передает момент африканского вечера.
Жирафы и с близкого расстояния не теряют своей необычности. Можно долго наблюдать, как животное тянет шею к лакомым верхним веткам или как, уронив ветку, старается поднять ее – высокие верхние ноги расставлены в стороны, шея дугой… Двигая челюстями, жирафа доверчиво за тобой наблюдает. Видны все морщинки на пятнистой коричневой шкуре. Между чутких ушей – два рога, покрытых шерстью. Иногда прямо на лбу видишь и третий рог. Назначение рогов непонятно. Жирафа – существо кроткое. Если приходится защищаться (при нападении льва, например), оружием служат мощные задние ноги. Возможно, рога нужны для турнирных боев? Но видавшие это редкое зрелище люди говорят, что успех поединка решается не рогами, а ударами шеи. Кроткие, добродушные существа в этот момент разъяряются. Раскачав шеи, они бьют ими друг друга с такой силой, что весящий тонну соперник едва способен устоять на ногах.
В обычное время шея (в ней, как и у всех других млекопитающих, семь позвонков) – это вышка, с которой голова может дотянуться за лакомым кормом, с которой легче всего заметить опасность. По этой причине смышленые зебры частенько пасутся рядом с жирафами. Чуть жирафа со своей колокольни заметит какую-нибудь опасность – зебры уже навострили уши и готовы бежать.
Сама жирафа тоже спасается бегством. При ее неуклюжести бег подобен кадрам замедленной киносъемки. Жирафа как бы плывет, лениво касаясь земли, движение, начинаясь возле хвоста, переливается по всему долгому телу. Но врагов у жирафы немного. И потому чаще всего видишь ее доверчивой и спокойной.
Молчаливое добродушное существо на африканском языке суахили называется твига. Танзанийцы избрали твигу символом государства.
Фото автора. 5 июля 1970 г.В мещерских лесах, у маленького поселка Курша, мы встретили братскую могилу. Война в эти места не дошла. Отчего погибло так много людей? Я стал расспрашивать и узнал трагедию, о которой следует рассказать.
* * *В мещерском болотистом крае, на возвышениях, стоят сухие боры. Безлюдны и молчаливы эти леса. Деревья тут умирают стоя. Кора опадает, и старые сосны стоят нагими. От этого лес кажется мрачным. Кажется, человек тут никогда не ходил. Только кукушки, голуби-клинтухи и черные дятлы владеют лесом. Но вдруг встречаешь дорогу-лежневку. Дорога брошена. Бревна сгнили на ней, и между бревен давно проросли молодые березки. Позабытые штабеля леса возле дороги покрыты зеленой мякотью… Никем не увиденный гриб. Гнездо глухарки под елкой. В низинах – изумрудно-зеленые рыхлые шапки кукушкина льна и бочаги воды, черной и неприветливой.
