«… в этой области поднятие урожаев возможно только при применении удобрения (в отличие от степного юго-востока, где удобрение еще не нужно)».
А степной юго-восток — это как раз Южный Урал, Зауралье и Западная Сибирь. И переменить, причем в корне, точку зрения Д. Н. Прянишникова заставил как раз шадринский агроном-экспериментатор В. К. Крутиховский.
Крутиховский экспериментировал как с навозом, так и с минеральными удобрениями, причем как то, так и другое он вносил в непомерно огромных для Зауралья (по крайней мере для того времени) количествах, но и прибавку зерна получал невероятную! Так, внеся на каждый гектар по 36 тонн навоза, Крутиховский сразу же удвоил урожаи яровой пшеницы, получив прибавку по 8—10 центнеров с гектара! Причем, что очень важно, эти высокие урожаи сохранялись в течение нескольких лет. Как гласят, например, отчеты Опытного поля, удобрение черноземов в 1924 году из расчета по 18 тонн на гектар дало вплоть до 1929 года дополнительный сбор с каждого удобренного гектара по 15 центнеров зерна и 12 — сена!
Следующий этап экспериментов Крутиховского заключался в замене органических удобрений минеральными, которые вносил на каждый гектар примерно по 50 килограммов азота и фосфора. Азота, вот что было самым интересным и самым главным в открытии Крутиховского Овсянниковым. В 1929—1930 годах шадринский агроном-экспериментатор на этих азотированных полях получал рекордные для Зауралья урожаи — по 8,5 центнера прибавки зерна с гектара! Вот эти-то эксперименты В. К. Крутиховского и заставили Д. Н. Прянишникова в корне изменить прежнюю точку зрения и заявить, что «….в качестве первоочередной зоны химизации по яровой пшенице выдвигается Зауралье». И это вполне объяснимо: такая огромная прибавка урожая только за счет массированного удобрения азотом и фосфором из всех возможных вариантов интенсификации полеводства, включая освоение и нечерноземной полосы, и залежных земель была самой рентабельной, самой дешевой, а главное — немедленной.
Вот так молодые агрономы Шадринского совхоза-техникума выяснили, что открывали они, оказывается, уже открытую когда-то, а затем прочно забытую Америку. Но вслед за вполне естественным огорчением пришло и удовлетворение: пусть мы и не первые, но зато на правильном пути! Впрочем, в то время один из трех первых «зачинателей» был уже отозван в аспирантуру, и все дальнейшие работы по укреплению и утверждению новой беспаровой системы земледелия в Шадринском совхозе-техникуме возглавлялись агрономом Ю. Г. Холмовым, которого позднее за выдающиеся результаты в полеводстве удостоили звания заслуженного агронома РСФСР.
Наверное, было бы неправдой утверждать, что Овсянников перешел в аспирантуру с радостью, — скорее наоборот. Хотя перед ним открывалась блестящая перспектива ученого, хотя свой пост главного агронома учхоза передал другу и соратнику, а все же не мог он перебороть в себе чувства неудовлетворения и даже, не будем кривить душой, — обиды. Уходить в самый разгар интереснейшего исследования, уходить, когда только-только проклюнулись ростки поистине захватывающей, принципиально новой системы земледелия! Тут уж дело даже не в честолюбии, далеко не каждому, весьма талантливому и весьма везучему ученому предоставляется в жизни случай проторить новую дорогу. Понять чувства и состояние Овсянникова можно, и это, кстати, чувство неудовлетворенности привело его затем, спустя десять лет, к немалому удивлению однокашников, в самый обычный, что ни на есть рядовой колхоз.
Конечно, далеко не все из намеченной программы Крутиховскому удалось выполнить и доказать. Не удалось Овсянникову, например, решить и вторую задачу «беспарья» — добиться той же чистоты полей от сорняков, которая была прежде — с паром. И тем не менее он с глубокой убежденностью в правоте своей идеи писал:
«На черноземе лесостепи Зауралья технически правильно организованное беспарье имеет все шансы на полный успех».
И новый аспирант, опять же с благословения своего научного руководителя профессора Бугаева, не прерывая работы над диссертацией, решил эти «шансы на полный успех» проверить уже в рамках всей климатической зоны Зауралья. Диалектику развития идеи беспарья он сам позже сформулирует так: «Сначала мы не верили и не знали, потом начали познавать и наконец поверили настолько, что уже не сомневались в идее беспарья совершенно». Вот эта уверенность и подтолкнула его на расширение шадринского эксперимента.
Для эксперимента помимо Опытного поля, относящегося к северной зоне, были выбраны Макушинское на востоке области и Центральное — под Курганом. Позднее руководители эксперимента во главе с Овсянниковым, по-прежнему сохранявшим в группе агрономов-беспарщиков роль лидера, хотя и удаленного от практики, напишут в статье, опубликованной в одном из выпусков «Сибирского вестника сельскохозяйственной науки» в 1972 году:
«Нетрудно понять, почему среди проблем, которые стоят на повестке дня практического земледелия, проблемы сорняков и влаги заняли первое место и оттеснили проблему азота. Огромные пространства Сибири подвержены влиянию засухи, и ее воздействие очевидно. То же самое можно сказать и о сорняках. Чтобы убедиться во вреде сорняков и засухи, часто не требуется даже строгих научных доказательств. Отсюда — огромная, видимая агротехническая и организационная роль чистого пара. Сама действительность, многовековая практика — доказательство того, что без чистого пара было бы невозможно освоение черноземов Сибири…»
И далее исследователи вполне логично задаются вопросом:
«Но для многих территорий лесостепной черноземной полосы Зауралья и, Сибири годы с благоприятным увлажнением не менее часты, чем засушливые. Нужен ли пар в условиях, когда появилась возможность уничтожения сорняков гербицидами и механическими средствами, остается ли за ним какая-нибудь другая, не менее важная агротехническая роль, чем накопление влаги или борьба с сорняками?»
И всеми данными, цифрами, показателями урожайности на опытных полях Курганской опытной станции, в Шадринске, Макушино и на Центральном поле убедительно доказывали: при правильном, достаточном удобрении азотом и фосфором, применяя для искоренения сорняков в достаточном количестве гербициды, можно получать устойчивые и более высокие урожаи без пара, чем при традиционных зернопаровых севооборотах. Цифры эти убедительно говорили о том, что в Шадринском совхозе-техникуме и на полях Курганской опытной станции, благодаря применению новой системы земледелия, удалось достигнуть самой высокой в Зауралье продуктивности полеводства.
