Ione выросла в очень альтернативной Голливудской семье. Её отец, Донован, был фольклорным певцом, но он не жил с ними много лет. Ее мать, Энид, была офигительной хиппи со светлыми кучерявыми волосами. У Ione еще был брат, которого зовут в честь ее отца. Они жили в таком большом старом деревянном доме на North Wilton, пропитанном теплотой и любовью. Ione одевалась как ребенок хиппи и была очень особенной и просто одаренной. Она всегда была слишком заинтересована во всем, касающегося секса. Это была такая энергия, которую она никак не выражала, но ее можно было почувствовать. Скорее всего она была самая красивая, умная, сексуальная и добрая девушка во всем Голливуде и, слава Богу, наши чувства были взаимны. На своем дне рождении, через несколько дней после того, как мы встретились, она уже знакомила меня со всеми, говоря не “это Энтони”, а “это мой парень, Энтони” Это было головокружительно, как я быстро и глубоко влюбился.
Теперь я был окончательно готов вернуться к работе. Я встретился с нашим продюсером, Michael Beinhorn, и мы прошлись по состоянию наших песен. Мы должны были вернуться в студию и сделать уже все песни за десять дней, поэтому я начал писать слова во время процесса записи. Я бы не сказал, что работы было очень много; в те времена, когда для альбома нужно всего песен двенадцать. Мы работали над “Fight like a brave” и “Me and My Friends”, песня которую я написал пока домой из Сан-Франциско вместе с моим старым другом Джо Волтерсом. Фактически, “Funky Crime” – это лирическое описание нашего разговора с Джоржом Клинтоном, в котором он говорил, что музыка сама по себе бесцветна, но медия и радио станции разделяют ее, основываясь на собственным пониманиях и желаниях. “Backwoods” это песня про самые корни рок-н-ролла, а “Skinny Sweaty Man” это моя ода Хиллелу. Я написал еще одну песню в честь Хиллела- “No Chump Love Sucker”. Дело в том, что его только что бросила девушка и ушла к другому, более богатому, оставив его одного, совершенно разбитым и грустным. Так что это песня была местью против таких злых и корыстных женщин.
“Behind The Sun” было своего рода отвлетвлением для нас. Хиллел создал такой классный, мелодичный риф и Beinhorn почувствовал, что эта песня может стать хитом. Он очень много работал со мной над мелодией, зная, что такая песенка, это совершенно не моё. Видимо моя репутация в то время была основана на таких песнях, как “Part on Your Pussy”, которую EMI отказалось выпускать, пока мы не поменяли название на “Special Secret Song Inside”. “Love Trilogy” стала одной из наших самых любимых песен. Начало песни немного в стиле регги, потом она переходит в такой хард кор фанк и заканчивается металом. Каждый раз, когда кто то спрашивал про смысл слов, Майк (Фли) отвечал, “Ты прочитай слова ”Love Trilogy“ и поймешь про что эта песня”. Эта песня про любовь к тем вещам, которые не всегда красивы и правильны.
From “Love Trilogy”
My love is death to apartheid rule
My love is deepest death, the ocean blues
My love is the Zulu groove
My love is coop-a-loop move
My love is lightning blues
My love is pussy juice
My love can’t be refused
После пятидесяти дней трезвости, я подумал : «О, пятьдесят это хорошее число. Я думаю надо его отметить». Я решил, что это было отличное время сесть на наркотики. Мой план был таков: проторчать день или два, а потом вернуться к работе. Но как только я начал, я не мог закончить, и это очень помешало началу звукозаписывающего процесса. Песни были офигительны; Хиллел горел пламенем, мы все были просто влюблены в нашу студию в подвале Capitol Studios, еще один исторический памятник звукозаписыванию в Голливуде; Beihorn трудился в поте лица, а я пошел, обдолбался и не смог остановиться. Наконец я решил вколоть кучу героина, выспаться и вляпаться в еще одно дерьмо.
Я пошел в южную часть Л.А. и нашел человека, который продал мне наркотики и я опять вкололся. Но все, о чем я мог думать, это то, что я должен быть в студии. Я постоянно слышал ударные Джека Айронса в моей голове. Я сел в парке, среди всех этих странных людей и написал лирики. Мне было больно, стыдно и жалко из-за того, что я не был с ними и не участвовал в записи. И я подумал, что если я приду туда с чем-то готовым, то меня не убьют. Так я и сделал. Я пришел туда, встал, извинился и был собранным до конца записи.
Одна причина, из-за которой я вернулся обратно к наркотикам, это потому что у меня не было поддержки. Я не знал никого, кто был трезв. Я посещал несколько встреч, для людей, которые стали трезвыми, но у меня была своя жизненная позиция “я могу сам позаботиться о себе и мне не нужно, что ты мне говорил, что мне надо делать, потому что в данный момент жизни я не хочу быть таким, как ты”.
Нам было очень весело записывать этот альбом. Было очень приятно видеть Джека Айронса опять с нами. Он добавлял очень важный и совершенно другой элемент в нашу группу. Фли, Хиллел и я были очень зацикленные на себе маньяки. Джек хотя бы был в здравом уме. Хотя потом оказалось, что он тоже был немного сумасшедший, но в другом направлении. Он был очень трудолюбивым и веселым элементом.
Когда пришло время записывать вокал, я использовал Хиллела как своего напарника/вокального продюсера. Каждый раз когда пел, мы оба чувствовали, что я находил что то новое и такие моменты стали результатом самых лучших вокальных данных, которые я когда либо записывал. Хиллел был просто в сумасшествии. Он бегал и кричал “Я тебе говорю, это самая красивая вещь, которую мы когда-либо записывали!!! О Боже, я не могу дождаться выхода альбома!!”
Конечно же, в самый последний день, когда вся работа была сделана и последние строчки были спеты, мы с Хиллелом нашли французского дилера и обдолбались Китайским Белым героином, в честь наших достижений. И тут началось. Пока я жил в квартире Линди, я придумал абсолютно сумасшедший сценарий: дело в том, что у меня не было ни денег, ни машины, поэтому мне приходилось просыпаться по средине ночи, брать несколько ложек с кухни, обчищать всю коробку с мелочью Линди. Потом я брал удочку из его кладовки, приоткрывал аккуратненько дверь в его комнату, где он спал, выуживал его ключи от машины, чувствуя себя жалким оттого, что я могу делать все это с человеком, который пытается мне помочь.
Надо сказать, как только ты нашел решение от болезни, которая разрывает тебя на кусочки, заболевать снова никогда не весело. Ты прекрасно понимаешь, что есть альтернатива той жизни, которой ты живешь и что ты идешь против того, что вселенная дала тебе совершенно бесплатно, ключ к этой жизни. Наркотическая зависимость это прогрессивная болезнь, так что каждый раз, когда ты из нее выходишь, тебе становиться еще хуже, чем было до этого. Это уже не так забавно, как раньше, но все равно волнующе. Как только ты выпел ту самую первую рюмку или ввел самый первый наркотик в свое тело, тебе не надо беспокоиться о своей девушке, о семье, о работе или о счетах. Все эти важные вещи просто пропадают. Теперь для тебя существует одна работа, сохранять угольки в твоем моторе горячими, потому что ты не хочешь, чтобы этот поезд остановился. Потому что если он остановится, ты будешь чувствовать себя большим дерьмом.
