главную роль с Этель Мерман в фильме Ирвинга Берлина «Зови меня мадам» [666]. Часто он и Мерман присоединялись к Виндзорам за ужином после шоу, и пресса сделала вывод, что отношения с Уоллис были больше, чем просто дружба. «Она звонила молодому человеку каждую ночь, а иногда заезжала за ним на своей машине», – сообщил Уолтер Уинчелл в своей колонке «Мужчина в городе» [667].
Говорили, что герцогиня, которую Найп называл «Харви», дала актеру квалифицированный совет по отделке интерьера, когда он переехал в новую квартиру [668]. «Что может быть романтического между герцогиней средних лет и молодым человеком, который напоминает ей кролика-невидимку?» – спрашивал New York Journal-American в октябре 1951 года [669].
Вот что рассказывала журналистка Элис Моутс:
«Похоже, ходят слухи, что Уоллис влюблена в парня по имени Найп, который играет в «Зови меня мадам». Герцог идет домой по ночам, потому что должен писать свою книгу – поскольку пока он не написал ни строчки. А она играет в ночных клубах с мистером Найпом. Однако, похоже, все не так просто; Джимми Донахью только что написал своему парню, чтобы сообщить ему, что их связь окончена – он наконец-то влюбился в женщину (герцогиню) и собирается на ней жениться! Это я узнала почти из первых уст – человек, который рассказал мне историю, узнал ее от парня Джимми» [670].
По словам сына Найпа, тоже Рассела, в их отношениях не было ничего, кроме дружбы. «Многие люди пытались предположить, что между ними что-то произошло, но я ни на секунду в это не верю. Юмор и веселье были связующим звеном между ними. Им просто искренне нравилось быть вместе» [671].
Найп, молодой, талантливый, прямолинейный, немного бесхитростный и хороший собеседник, отвлекал от герцога, и Уоллис наслаждалась тем фактом, что ее визиты в ночные клубы с молодым певцом вызывали ревность ее мужа. Даже после того, как Найп женился в 1953 году и завел семью, он и его жена продолжали общаться с Виндзорами в Нью-Йорке и Палм-Бич и поддерживали связь в течение следующих двадцати лет.
В феврале 1951 года Уоллис поступила в больницу Харкнесса в Нью-Йорке, зарегистрировавшись как Мэри Уолтерс, где ее успешно лечили от рака матки, который потребовал гистерэктомии. Она пролежала в больнице три недели, в течение которых герцог бесцельно слонялся по Уолдорфским башням, отказываясь встречаться с людьми и осыпая ее красными розами и белужьей икрой. Уоллис жаловалась, что икра была слишком соленой.
В конце мая Виндзоры вернулись во Францию на «Куин Мэри» в сопровождении Джимми, который снял номер в отеле «Ритц». Отношения продолжались, особенно когда герцог нанес недельный визит в Лондон, где он в отчаянии обошел антикварную ярмарку в Гросвеноре, пытаясь найти золотые табакерки для коллекции, которую Джимми подарил Уоллис.
Диана Купер продолжала давать полезные комментарии о поведении Виндзоров на нескольких званых обедах. В мае она присоединилась к Уоллис в ночном клубе «Монсеньор», который был их постоянным местом. «Мы должны идти к монсеньору – герцогу это понравится, так что не спорьте. Теперь она редко называет его герцогом, а скорее «Мой роман» с забавной интонацией – не насмешливой, но и не прямой» [672].
К ним присоединился Джимми, «который кричал, пел и восклицал: «Давай, давай». Затем он подошел к пианино и сыграл Прелюдию Рахманинова». В машине на обратном пути Джимми признался Диане: «Я обожаю Уоллис – она знает, что ей нужно только позвонить Джимми, и я сделаю для нее все, что угодно. Я люблю ее – как свою мать, вы знаете – и никак иначе, потому что я не такой, и т. д. и т. п.» Диана в кои-то веки сжалилась над герцогом и ситуацией. «Разве все это не ужасно печально? Я должна признать, что на его королевском иссохшем лице ничего не отразилось, но, если это правда и он узнает об этом, жена пропала, легенда мертва, ему придется броситься с Эмпайр-стейт-билдинг» [673].
В июле Джесси зафрахтовала лодку с Виндзорами в качестве своих гостей, посетив Антиб, Монте-Карло, Геную, Виареджо и Эльбу. Яхта была недостаточно велика, чтобы вместить весь гардероб Уоллис, поэтому ее горничная Офелия и камердинер герцога последовали за яхтой вдоль побережья в черном «Кадиллаке» Виндзоров с фургоном для багажа. Каждый вечер Офелия приносила на борт экипировку на следующий день.
Теперь эта интрижка была совершенно очевидна, и это, казалось, взволновало и Джимми, и Уоллис. Обедая с леди Кенмар на ее вилле в Сен-Жан-Кап-Ферра, Уоллис оправдалась тем, что хотела показать Донахью вид из номера на первом этаже. Они исчезли наверху. Тем временем герцог остался за обеденным столом, предаваясь воспоминаниям о том времени, когда он был монархом, а смущенные гости знали, что «герцогиня развлекалась с Джимми в одной из гостевых комнат наверху» [674].
В Портофино, который они посещали каждый год, королевская чета была гостями актеров Рекса Харрисона и Лилли Палмер, у которых там был дом. Виндзоры впервые встретились с парой в Нью-Йорке, и, по словам Палмер, знакомство завязалось после того, как герцог «посреди шумных вечеринок… искал тихий уголок, чтобы читать с ней немецкие стихи» [675].
Палмер сказала, что:
«Хотя прошло двадцать лет с тех пор, как он отрекся от престола, ему нравилось соблюдать протокол, только нужно было угадывать, когда его соблюдать, а когда игнорировать. Естественно, вы должны были быть пунктуальны до минуты и вставать всякий раз, когда он вставал; даже если он просто шел в туалет, уважительное внимание привлекалось к функции, которую обычные люди предпочитают выполнять как можно незаметнее. Когда вы здоровались с ним, приветствовался небольшой поклон или элементарный реверанс. Я только кивнула ему. Герцогиня получила крепкое рукопожатие» [676].
Развлекать герцога, как правило, было непросто. Его чувство юмора при этом вызывало тревогу. «Знаешь, – однажды сказал он мне с улыбкой, – у меня низкий IQ».
«Но, сэр, – преданно запротестовала я, – просто подумайте о вашей книге «История короля». Это увлекательный сюжет, и он очень хорошо написан». «Я не сам это писал, – сказал он. – В любом случае,
