При госпитале состояло 9 сестер-монахинь, из которых одна была старшая сестра Мария. Сестра Тереза заведовала аптекой, Габриэла офицерскими палатками, Филомена, Иоанна и Жозефина ухаживали за ранеными солдатами. Мария, Луиза и Екатерина заведовали бельевой, кладовой и кухней. Все сестры были ирландки; сестра Иоанна американка, а Жозефина и Екатерина были крещеные китаянки, воспитанные при монастыре и принявшие обет монашества.
Улица перед Франко-русским госпиталем (слева — русский фельдшер, справа — французский часовой)
При раненых неотлучно также находились шесть братьев-монахов ордена Маристов, которые были действительно братьями нашим солдатам. Старший из них, француз Аристоник был священником и ежедневно служил мессы. Другие — Виктор, Фауст, Франсуа-Ноэль, Анжелик и Алексей по национальности были частью французы, частью ирландцы.
Монахи-миссионеры, давно жившие в Китае, одевались по-китайски, носили косу и круглую шапочку. Когда начались военные действия, монахам стало опасно ходить в китайском одеянии, так как в них не разбирая начали стрелять наши солдаты. Монахи надели иезуитские рясы и отрезали косы.
Днем обыкновенно при наших раненых дежурили сестры. Ночью дежурили братья. Они по-братски обращались с лежавшими русскими солдатами, всегда старались угодить малейшей их прихоти, и, чтобы лучше понимать солдат, братья и сестры стали учить употребительнейшие русские слова.
Монахи разыскивали по опустошенному городу для раненых всевозможные консервы, сласти, папиросы, посуду, белье, одеяла, матрацы и циновки.
Так как по уставу монастыря ни братья, ни сестры не могут присутствовать при операциях, то незаменимым помощником наших врачей при их операциях была добровольная сестра милосердия Люси Пюи-Мутрэйль. Пяти полковых фельдшеров, которые все были ранены и поправлялись, было, конечно, недостаточно для 200–300 раненых и больных, одновременно лежавших в госпитале, хотя эти фельдшера были самыми усердными и исполнительными работниками. Остальные фельдшера были оставлены на биваке для подачи первоначальной медицинской помощи.
По прибытии в Тяньцзинь отряда генерала Стесселя в наш госпиталь поступила также сестра милосердия Анастасия Янченко, отличавшаяся своим трудолюбием. Затем к врачебному персоналу присоединилась добровольная сестра г-жа Воронова, супруга полковника Воронова, с замечательною заботливостью ухаживавшая за ранеными. Раненых клали в первом этаже (во второй этаж залетали пули) и на террасе госпиталя, в церкви и монастырских каменных флигелях. Богослужение совершалось в монастырской столовой. Церковь, женский монастырь и госпиталь представляли одно общее учреждение, были выстроены рядом и обнесены одной каменной высокой оградой. Мужской монастырь Маристов был расположен через улицу. Госпиталь непосредственно примыкал к французскому консульству, которое выходило на реку Пэйхо.
Раненые и больные лежали на чистых одеялах и простынях. Братья и сестры с помощью китайской крещеной прислуги во всех помещениях поддерживали чистоту и безукоризненный порядок.
Некоторые монахи очень любили наших солдат, учились у них русскому языку, старались беседовать с ними и, чтобы как-нибудь развлечь солдатиков, томившихся от болезней, ран и однообразия, показывали им картинки, какие могли достать в полуразрушенном городе.
Однажды монах Фауст приходит ко мне озабоченный и говорит:
— Mr. Dimitri, пойдемте к одному вашему раненому — он все что-то просит. Я ему предлагал и конфет и папирос, но он все отказывается… Пойдемте и узнайте, что он хочет.
Так как я поправлялся и уже мог ходить, то, ковыляя, пошел за монахом.
Это был совсем молоденький несчастный солдатик, у которого граната раздробила руку. Рука у него была отнята по плечо.
— Что тебе нужно, братец?
— Барин, они мне каждый день все рисовую кашу с мясом дают. Все рис да мясо. Даже тошно стало. И папиросы дают, да я не курю. Мне бы только одну сардиночку — очень хочется, да они не понимают.
Я взглянул на ласковое, почти детское лицо солдатика, на его торчавшее плечо, обмотанное ватой и бинтами, и мне жалко стало этого ребенка, которому после всех ужасов войны, под грохот пролетавших гранат, так захотелось только одного, чтобы быть в ту минуту счастливым, — сардиночки.
Монах принес ему целую коробку сардинок.
Доктор Куковеров, про которого друзья говорили, что хотя он «мал ростом, но велик способностями», был во Франко-русском госпитале «нашим маленьким Пироговым», и его равно ценили как русские, так и французы.
Окончив в 1894 году Военно-медицинскую академию, Куковеров служил в Одесском военном округе и работал в Одессе под руководством известного деятеля Турецкой кампании консультанта доктора Духновского. В 1899 году он был командирован в Квантунскую область на чуму. Когда начались военные действия, он был назначен полевым хирургом в отряде генерала Стесселя и по прибытии отряда в Тяньцзинь оперировал во Франко-русском госпитале.
Доктор Куковеров
И французские и русские врачи работали в госпитале с одинаковым усердием и самопожертвованием, но Куковеров поражал всех удивительной быстротой своей работы, неутомимостью и умением приспособляться ко всякой обстановке, при которой приходилось производить операции и делать перевязки. Своим хирургическим ножом он работал так же быстро, метко и уверенно, как и искусный гравер, и работа в его руках, как всегда, кипела.
Постоит он перед захлороформированным, неподвижным солдатом, положенным на стол, обмытым и обнаженным, подумает, поломает свою голову над тем, куда бы мог засесть осколок гранаты, от которого вздулось и посинело тело, пощупает рану, перевернет тело, снова задумается, вдруг всадит нож по самую рукоять и вынет осколок. Теплая кровь зальет рану. Куковеров перевяжет артерии, обмоет рану тампонами, с материнской нежностью и ловкостью обвяжет и забинтует раненого и прикажет напоить его шампанским.
10 июня во время сражения, ознаменованного соединением отряда Стесселя с отрядом Анисимова, Куковеров сделал первую операцию в открытом поле под огнем. При сильном ветре, в облаках носившейся пыли, он сделал операцию под хлороформным наркозом и перевязал бедренную артерию, чем было остановлено смертельное кровотечение. Здесь им были перевязаны русские и германцы. Как эти, так и другие операции, несмотря на самые неблагоприятные условия, окончились выздоровлением раненых.
