— Успеем ли мы подготовиться до вечера… Может быть, не ходить в гости… — заколебались мы.
— Так поступить нельзя. Это не обычное гостеприимство… У них ведь праздник… открытие второго фронта. Если мы не пойдем в такой день, это может быть неверно истолковано… В общем, идите! Вы должны поспеть и на корабле, и на берегу. На то вы и командиры.
— А что за батарейцы нас приглашают? — спросил Фисанович. — Что-то я не слышал о них.
— Приглашает нас командование батареи береговой обороны. Батарея расположена где-то за городом. Командир батареи — мой старый знакомый, отвечал комдив, — он был в Советском Союзе и к нам относится очень тепло.
Так как мы не предполагали так быстро перебазироваться, часть механизмов на лодках была разобрана для ремонта, в отсеках шли работы и занятия. Теперь нужно было переключить усилия экипажа на подготовку к переходу к новому месту базирования, а это требовало времени и труда.
Изложив экипажу задачу, я отпустил людей готовиться к выходу в море, а сам закрылся в каюте и занялся приведением в порядок документов, чтобы рассчитаться с командованием базы. Но тут же пришел рассыльный от флагмана и доложил, что в базу возвращается с победой английская подводная лодка и всем офицерам рекомендуется встретить ее на пирсе.
Принесенная рассыльным весть меня обрадовала, хотя и отвлекла от спешной работы. Я вообще любил встречать победителей, а тут еще дело касалось союзных коллег-подводников. Мне было крайне интересно узнать подробности этого похода, а также мнение английских офицеров о немецких моряках вообще.
«Успею. В крайнем случае сделаю ночью», — успокоил я себя и, взглянув на разложенные на столе бумаги, выскочил из каюты.
На пирсе для встречи победителей собралось множество офицеров. Кроме командиров наших подводных лодок и комдива с его штабом, здесь были все старшие офицеры кораблей, находившихся в тот день в базе, и береговых учреждений военного порта.
Подводная лодка-победительница медленно втягивалась в базу, и, прежде чем она ошвартовалась, нас довольно основательно промочил дождь. Над нами нависали черные облака, из которых выделялись почти невидимые капли, пронизывающие одежду, как говорят, «насквозь».
Сойдя на пирс, командир лодки обратился с официальным рапортом к своему начальнику и обменялся с ним несколькими словами. Затем он принял поздравления от многочисленных встречавших его офицеров и, наконец, дошел до нас, советских подводников.
— Я счастлив пожать ваши руки! — воскликнул англичанин, приняв наши поздравления. — Благодарю вас, дорогие коллеги. Моя победа — ничто по сравнению с вашими гигантскими победами. Благодаря вам стал возможен и второй фронт. Победители — это вы! А мы только помогаем, — улыбка не сходила с чисто выбритого лица англичанина.
— Из маленьких побед, какие обычно одерживаем с вами мы, подводники, складываются большие дела. Без них не может быть общей победы, — возразил Трипольский.
— О-о, я знаю ваши принципы, — снова парировал англичанин, — мне говорил о них командир флотилии, — он указал на своего начальника капитана второго ранга. — Моя победа у вас вообще не считается победой. Я ведь утопил только одну немецкую подводную лодку. А перед тем моя лодка имела четыре встречи с нацистскими конвоями и не смогла утопить ни одного транспорта…
— Он, пожалуй, прав, черт побери! — толкнул меня в бок Фисанович. — У нас бы за такой поход его строго наказали…
— Не всегда же одерживать блестящие победы, иногда приходится довольствоваться и скромными, — Трипольский, видимо, сочувствовал командиру лодки.
— Я о вас много слышал, сэр коммодор, польщен, что вы нашли возможным поздравить меня, — англичанин скользнул глазами по звездочке Героя на груди Трипольского.
Затянувшуюся беседу прервал командир флотилии. Он любезно пригласил нас на плавбазу подводных лодок на коктейль-партию по случаю благополучного возвращения лодки-победительницы. Однако мы, сославшись на спешные работы по подготовке кораблей к перебазированию, извинились, что не можем принять приглашения, и ушли к себе на лодки. Трипольский был вынужден отправиться на коктейль-партию на плавбазу.
Вечером, по окончании работ и занятий на подводных лодках, мы поехали в гости к батарейцам. Как нас ни уверяли, что батарея расположена не так далеко, ехать нам пришлось довольно долго.
Несмотря на сравнительно спокойный характер, который носила в то время война на западе (на Британские острова немцы уже не совершали воздушных налетов), затемнение здесь все же соблюдалось и скорость движения легковых автомобилей была ограничена. Мы ехали по лесу, буквально кишевшему дичью. Особенно много было в лесу зайцев и кроликов. Они прямо лезли под колеса машины, и вскоре мы задавили двух кроликов и зайца. Кроликов в Англии очень много, и с ними ведется борьба, так как она приносят вред фермерскому хозяйству.
На батарее нас приняли очень радушно. Командир батареи, пожилой, но довольно энергичный полковник с седоватыми волосами, любезно представил нас своим многочисленным гостям.
— Леди и джентльмены! Я рад познакомить с вами необычных для нас гостей: мой старый друг коммодор Трипольский и его коллеги, офицеры русских подводных лодок! Эти почетные гости сегодня представляют армию и флот, которые дали возможность западным союзникам открыть второй фронт против фашистов в Европе…
Полковнику не дали договорить. Присутствующие потянулись к нам. Каждый старался подойти первым и обменяться с нами рукопожатием. Нас растащили по разным уголкам салона и без конца поздравляли с открытием второго фронта, словно это мы, подводники, вторглись в Нормандию и нам лично принадлежит окончательная победа.
— Что вам нравится, сэр? — передо мной стояла девушка с подносом, уставленным рюмками с различными напитками.
— Благодарю вас, — я взял рюмочку с портвейном.
— Как так? — мои собеседники удивленно посмотрели на меня. — Русские, насколько нам известно, обычно пьют больше.
— Недавно я встретил одного русского офицера. Он напился — и вот, заговорил долговязый старший лейтенант, показывая на свой довольно заметный рубец на переносице, — оставил мне память о своей работе…
— Где же это было?
— В Бангкоке…
— Русские там не живут, — оказал я.
— Жили, — ответил он, — лет десять тому назад там жило еще много эмигрантов. Мы с ними часто встречались в ресторане…
— Значит, это был изменник Родины, а не советский офицер. А за изменников мы не отвечаем.
Игравший фокстрот джаз неожиданно умолк.
