Пока корабли выбирали якоря и ставили паруса, Нельсон написал короткую записку своему главнокомандующему: «Даже если он (Бонапарт. — В. Ш.) направится к Антиподам[8], Вы можете быть уверены, Ваша Светлость, что я не упущу возможности навязать ему бой».
Одновременно Нельсон пишет письмо в Неаполь английскому послу Гамильтону. Письмо деловое и достаточно официальное: Нельсон напоминает послу о их былом знакомстве и просит помощи в деле установления местонахождения французского флота, если у сэра Гамильтона будет хоть какая-то возможность что-то о нем узнать. Вскоре он получает ответ из Неаполя: «Леди Гамильтон и я были счастливы узнать, что Вы назначены главнокомандующим эскадрой, которая оберегает пока еще свободную часть несчастной Италии как ангел-хранитель. P. S. Эмма питает к Вам самые теплые чувства».
К письму была приложена и записка самой леди Гамильтон: «Благослови Вас Бог и пошли Вам победу. О, если бы я могла увидеть Вас вместе с плененным Бонапартом! Я бы заболела от волнения. Не хочу говорить, как я буду рада видеть Вас. Честное слово, не могу выразить словами мои чувства по поводу того, что Вы находитесь так близко… Всегда Ваша, обязанная и благодарная Вам Эмма Гамильтон».
Любопытно, что посол торопится возобновить дружеские отношения с новым командующим эскадрой, которого некогда знал еще рядовым капитаном. Гамильтон намекает на старое знакомство, напоминает об обязательствах Нельсона по защите Королевства обеих Сицилий. Помимо всего прочего, помня, какое впечатление на молодого и не слишком искушенного в любви Нельсона произвела его красавица жена, скромно передает от нее весьма неформальный привет.
Что касается леди Гамильтон, то в своем письме она достаточно ясно дает понять Нельсону, что готова стать его любовницей. Однако ставит при этом одно непременное условие — победу над французским флотом. Эмма желает за свою любовь даже большего — пленения Бонапарта. Искушенная в амурных делах, она прекрасно помнит, какое впечатление произвела в свое время на Нельсона. Знает она и о его ранах, и о том, что у него за все это время не было женщин, кроме его скучной жены. А потому расчет ее верен: получив это письмо, Нельсон вспомнит ее, и это воспоминание, и прозрачные намеки не оставят новому командующему Средиземноморской эскадрой никакого шанса на спасение от ее чар. Гамильтон и его жена понимали, насколько повысится их авторитет в глазах короля Фердинанда, если они будут иметь при себе «ручного» командующего эскадрой. Помимо всего прочего, зная дальнейшее развитие событий, вполне можно предположить, что и намеки о возможной любовной связи с победителем французов Эмма делала не без ведома, а то и по прямой указке своего хитромудрого мужа.
В эти дни в Неаполь зашел пополнить запасы воды фрегат «Бон Ситоен», на котором служил пасынок Нельсона Джосая Нисбет. Фрегат искал эскадру Нельсона. На правах старого знакомого Джосая посещает Гамильтонов, и те передают ему послание для контр-адмирала.
Обстановка в Неаполе к этому времени была крайне напряженная. Париж демонстративно назначил своим послом в Королевстве обеих Сицилий одного из членов суда над Людовиком XVI и его женой Марией Антуанеттой. И теперь королеве Марии Каролине на официальных приемах приходится улыбаться убийце своей родной сестры. Из Северной Италии к Неаполю движутся победоносные французские войска, и их приход не сулит королевству ничего хорошего. Вся надежда только на английский флот, но он где-то безрезультатно гоняется за флотом французским. Надежд на благополучный исход остается с каждым днем все меньше, поэтому и тон письма Эммы Гамильтон к Нельсону уже совсем не тот, что раньше. Она уже не делает тонких намеков, не пытается его очаровывать, в ее письме — лишь страх и мольба о помощи: «…Короче говоря, я боюсь, что здесь — все кончено. Надеюсь, что Вы не уйдете из Средиземного моря, бросив нас на произвол судьбы. Мы свободны и готовы сняться с места, получив предупреждение всего лишь за день. Но все же я надеюсь на волю Божью и на Вас, на то, что эти чудовища будут разгромлены еще до нашего отплытия, не может же их власть продлиться долго. Если у Вас будет возможность писать — умоляю Вас, пишите. Вы представить себе не можете, как нас успокаивают Ваши письма».
Обеспокоенный Гамильтон продолжает вести свою тонкую психологическую игру и прилагает к письму жены собственное послание: «Нам ничего другого не остается, как горячо молить Бога за Ваши успехи, а Эмма с тех пор, как Вы появились в нашей гавани, носит ленту, на которой вышито: «Да поможет Нельсону Бог»».
Последнее утверждение — откровенная ложь. С какой стати жене посла в течение пяти лет носить ленту, посвященную какому-то рядовому капитану, которого она толком-то и узнать не успела? Однако ситуация настолько тревожна, что Гамильтон врет напропалую, лишь бы вызвать у Нельсона положительные воспоминания о своем доме и о своей жене.
* * *
Еще надеясь настичь и атаковать французский флот, Нельсон делит свою эскадру на три колонны. Первую из них составили флагманский «Вэнгард», «Минотавр», «Леандр», «Одасьез» и «Дефенс». Вторую — «Зилиес» (брейд-вымпел капитана Гуда), «Орион», «Голиаф», «Меджестик» и «Беллерофонт». Эти две колонны должны были атаковать боевые корабли и связать их боем. Третья же колонна — «Куллоден» (брейд-вымпел капитана Трубриджа), «Тезей», «Александер» и «Свифтшур» — должна была в это время уничтожить транспортные суда с войсками.
Но пока у Нельсона ничего не получалось. Куда бы ни направляли свои корабли англичане, море по-прежнему оставалось пустынным и французов нигде не было видно.
— Я прекрасно понимаю, что репутации многих высоких особ приколочены гвоздями к верхушкам моих мачт, но что поделать, если детям дьявола и везет дьявольски! — невесело иронизировал Нельсон в те дни.
Нервничал граф Сент-Винсент, нервничал лорд Спенсер, не находил себе места Уильям Питт. Тревожное ожидание витало над всей Англией.
В отчаянных попытках разыскать хоть какой-то след французской армады, Нельсон завернул к Неаполю. На берег он не сходил и никакими записками с Гамильтонами не обменивался. Было не до того. На берег съехал только капитан Трубридж, и к послу у него было лишь три вопроса: где находится флот Бонапарта; предоставит ли неаполитанский король свои фрегаты в распоряжение Нельсона; могут ли британские корабли заходить в неаполитанские порты?
На эти вопросы был получен более чем лаконичный ответ:
— Не знаю. Нет. Нет.
Политическая ситуация в Средиземноморье менялась явно не в пользу Англии, и неаполитанский двор быстро сориентировался. Чтобы хоть как-то умилостивить разъяренного Нельсона, ему неофициально было сообщено, что король Фердинанд не будет возражать, если корабли английского флота будут заходить в его порты, но только по одному, на короткое время и тайно.
