Картину «Убиение святого Петра Мученика» можно по праву считать вершиной героико-драматического стиля Тициана, о чем, к сожалению, нам сегодня дано судить только по описаниям современников, некоторым копиям и гравюрам с нее. Этой своей работой, как никто другой, великий мастер показал себя истинным гражданином, которому дороги судьбы родной страны. В годы наполеоновской оккупации картина была конфискована и вывезена во Францию, где ради ее сохранности тамошние специалисты решили перенести изображение с деревянной поверхности на холст, что не могло не сказаться отрицательно на ее качестве. Поэтому после возвращения картины на родину вместе с другими похищенными шедеврами ее пришлось подвергнуть тщательной реставрации. Работа проводилась в примыкающей к собору часовне Del Rosario. Там временно была размещена реставрационная мастерская, где специалисты восстанавливали, кроме тициановской картины, возвращенное полотно Беллини. Обе работы погибли при пожаре 16 августа 1867 года. Вновь и вновь огонь преследует и безжалостно пожирает картины Тициана, словно задавшись безумной целью повергнуть в прах даже саму память о них. И как тут не вспомнить пророческие слова Булгакова о несгораемости творений гения!
Сегодня в соборе над алтарем, где висела картина, помещена копия, которую выполнил в конце XVII века немецкий живописец Карл Лот, обосновавшийся в Венеции. Эта копия, как многие рисунки или гравюрные воспроизведения, дает лишь приблизительное представление об оригинале. Но по ней можно понять композиционное решение и общий драматический накал, выраженный автором.
Видимо вспомнив падуанский фресковый цикл, Тициан обратился к драматическому повествованию, не очень жалуемому им. Но ему необходимо было добиться максимального выражения движения на картине. Главное внимание отдается пейзажу, через который раскрывается дикая сцена в ночном лесу, освещаемая мерцающими сполохами зарниц. Мощные деревья, как хор в древнегреческой трагедии, поясняют и дополняют колыханием ветвей под порывами ветра действие, развертывающееся на краю пропасти. Например, два кряжистых дерева на ближнем плане ритмично наклонены вослед убегающему с поднятыми в ужасе руками спутнику Петра. Остальные переплетенные друг с другом деревья отражают происходящую под их сенью кровавую борьбу. Но их стволы теперь наклонены вглубь леса, где заказчик убийства, поняв, что черное дело сделано, удаляется на лошади подальше от места преступления.
Герой повествования Петр Мученик лежит поверженный на земле, устремив взор к небу с поднятой кверху дтанью. Там высоко в небесной сапфировой сини летят два ангела с пальмовой ветвью как символом победы веры над безверием и человеческой жестокостью. Над Петром возвышается полная динамики мускулистая фигура наемного убийцы, который занес нож для последнего удара. Здесь должны быть невидимые нам ныне яркие пятна крови на зеленом фоне травы, контрастные цвета одеяний каждого персонажа картины, светотеневые эффекты по мере удаления в чащу леса и льющийся сверху свет, который преломляется сквозь листву деревьев, как через призму, создавая игру мерцающих перламутровых переливов. Тициан вновь блестяще доказал свою способность посредством одного только цвета создавать форму, объемы, движение и даже звук. По этому поводу весьма примечательно высказался очевидец триумфа картины Дольче: «На лице убегающего монаха написан такой ужас, что мы невольно как бы слышим его крик». А друг художника Аретино заявил, что это лучшая картина, когда-либо написанная в Италии. Видевший ее Вазари отметил: «…эта композиция — самая совершенная, самая прославленная, наиболее грандиозная и лучше всего задуманная из того, что когда-либо было сделано Тицианом за всю его жизнь». Позволим себе внести маленькую поправку в слова Вазари. После «Убиения Петра Мученика» Тициан создаст еще немало общепризнанных своих шедевров.
Победа была заслуженной. Тициана поздравляли друзья и простые венецианцы при встрече с ним на улице. Как-то ранним утром, пока горожане еще отходили ото сна, он решил воспользоваться рекомендацией домашнего лекаря, что Чечилии в ее нынешнем положении нужно больше двигаться, и повел жену в собор задолго до начала заутрени. Посадив ее рядом с алтарным образом, он отошел в сторонку, не мешая ей спокойно любоваться картиной. Видимо, Чечилия никак не ожидала такого и была настолько потрясена, что принялась истово молиться, а потом заплакала. И он понял, что это были слезы не только христианского умиления, но и радости за него.
А вот Франческо, побывавший недавно в доминиканском соборе, вернулся домой чернее тучи. Оказывается, настоятель Джакомо ди Перга повел себя как крохобор, каких свет не видывал. При разговоре об оплате за картину он стал мелочиться и просить скостить немного, так как монахам, мол, живется нелегко из-за растущей дороговизны. После шумного успеха и хора поздравлений со всех сторон Тициан никак не ожидал такого оборота, но винил только самого себя. Еще тогда, после одержанной им победы на конкурсе, он так возгордился, что не оговорил с заказчиком все условия оплаты, считая это ниже своего достоинства. Вот она, расплата за глупую гордыню! Видать, урок с францисканским братством и скрягой-настоятелем Джермано ничему его не научил. О, как же прав Аретино, требующий никогда не церемониться с заказчиком, не уступать ему ни на йоту, кем бы тот ни был! Отныне никакого спуска никому — надо уметь высоко держать собственную марку.
Но тогда он еще не мог даже предположить, что, несмотря на столь шумный успех и высокую оценку его труда со стороны официальной власти, ему придется вести тяжбу с доминиканцами в течение почти десяти лет, прежде чем гонорар будет выплачен сполна. О нет, ему никак нельзя расслабляться, а тем более впадать в уныние — это великий грех. Время настанет, и он еще громче заявит о себе, заставив всех считаться с собой. А пока нужно исполнить просьбу герцога Гонзага и вновь отправляться в Болонью. Делать нечего, так как задаток получен и он дал слово. Снова расставание с Чечилией, которая так скучает без детей, а теперь опять ей оставаться одной со своими невеселыми мыслями, да к тому же еще в городе нестерпимая духота, влажность и дышать нечем. Тициан, как мог, старался ее успокоить, пообещав быстро обернуться с делом.
Изнывая от жары, он с трудом добрался до Болоньи. Но девицы Корнелии во дворце Пеполи не оказалось. Как рассказала графиня Изабелла Пеполи, узнав о предстоящем визите художника для написания ее портрета, девица страшно перепугалась. В последнее время Корнелия чувствовала странное недомогание и сильно спала с лица. Чтобы не предстать дурнушкой перед живописцем, она сбежала, укрывшись где-то у родственников в деревне. Вот тебе раз! Что же теперь делать? Пришлось Тициану возвращаться не солоно хлебавши, и по пути он решил завернуть в Мантую. При подъезде город был почти неразличим из-за стоявшего над ним серого марева озерных и болотных испарений, и дышать было просто нечем.
