На его место Джобс выбрал вспыльчивую, но добродушную Деби Коулман, она работала фининспектором в подразделении Macintosh и однажды выиграла ежегодную награду как член команды, который лучше всех умеет переспорить Джобса. Но умела она и потакать его прихотям в нужный момент. Когда арт-директор Apple Клемент Мок, передал ей пожелание Джобса выкрасить стены в белоснежный цвет, она ужаснулась: «Нельзя же красить завод белым! Все сразу будет в пыли и грязи». Мок ответил: «Любой белый все равно недостаточно бел для Стива». В итоге она согласилась. Заводской цех с белыми стенами и яркими голубыми, желтыми и красными станками «походил на выставку Александра Колдера», вспоминала Коулман.
Когда Джобса спросили, зачем это чрезмерное внимание к внешнему виду завода, он ответил, что того требует его тяга совершенству:
Придя на завод, я надел белые перчатки, чтобы проверить, есть ли там пыль. Она оказалась везде: на станках, на верху полок, на полу. Я попросил Деби, чтобы все было чисто. Я сказал, что в моем представлении пол должен быть настолько чистым, чтобы на нем можно было есть. Деби взвилась. Она не понимала, зачем надо есть на заводском полу. И я тогда не смог ей объяснить. Знаете ли, на меня произвело неизгладимое впечатление то, что я увидел в Японии. Чем я так восхищаюсь в Японии и чего так не хватает у нас — это сплоченность коллектива и дисциплина. Если у нас не хватает дисциплины на то, чтобы поддерживать рабочее место в безупречной чистоте, тогда не будет и дисциплины, чтобы следить за работой станков.
Как-то воскресным утром Джобс пригласил на завод своего отца. Пол Джобс всегда тщательно следил за тем, чтобы его собственные изделия были безупречны, а его инструменты в порядке, и сын был рад показать, что он такой же. Коулман тоже пришла, чтобы провести экскурсию. «Стив прямо сиял, — вспоминала она. — Он был так горд, демонстрируя отцу свое творение». Джобс объяснял, как все работает, и отец, похоже, искренне восхищался. «Он беспрестанно поглядывал на отца, как тот все трогал, и было видно: отцу нравится, что везде так чисто и аккуратно».
Другая экскурсия прошла не столь гладко. Во время государственного визита президента Франции, социалиста Франсуа Миттерана, на завод приехала его жена, Даниэль Миттеран, большая поклонница Кубы. Джобс распорядился, чтобы их разговор переводил Ален Россман, муж Джоанны Хоффман. Но у мадам Миттеран оказался собственный переводчик. Она задавала множество вопросов об условиях труда на заводе, в то время как Джобс пытался рассказывать ей про передовые технологии и роботизацию. Когда он говорил о производственном графике «точно в срок», она спросила о сверхурочной оплате. Рассердившись, он описал, как автоматизация помогает ему снизить стоимость рабочей силы, зная, что это ей не понравится. «Это тяжелый труд? — продолжала допытываться мадам Миттеран. — А сколько дней у них отпуск?» Джобс не мог больше сдерживаться. «Если ее так интересует благосостояние рабочих, — сказал он переводчику, — то передайте, что она в любое время может прийти и поработать здесь». Побледневший переводчик не смог вымолвить ни слова. Зато Россман не растерялся и сказал по-французски: «Мистер Джобс очень благодарен вам за ваш визит и за интерес к заводу». Ни Джобс, ни Даниэль Миттеран ничего не поняли, зато французский переводчик вздохнул с облегчением.
На обратной дороге в Купертино Джобс кипел от злости из-за высокомерия Даниэль Миттеран и гнал свой «мерседес» по автостраде. Когда он разогнался больше 160 км/ч, их остановил дорожный патруль. Россман был потрясен, когда Джобс через пару минут стал сигналить полицейскому, выписывающему штраф. «В чем дело?» — спросил тот. «Я тороплюсь», — ответил Джобс. Удивительно, но полицейский не вспылил. Он просто закончил работу и предупредил Джобса, что если его еще раз остановят за превышение скорости 90 км/ч, то отправят в тюрьму. Едва полицейский пропал из поля зрения, Джобс вновь разогнался до 160. «Он искренне верил, что обычные правила к нему не относятся», — говорил Россман с некоторым восхищением.
Его жене, Джоанне Хоффман, тоже довелось быть свидетельницей подобных выходок, когда она сопровождала Джобса в поездке по Европе через несколько месяцев после выхода Macintosh. «Он вел себя отвратительно и был убежден, что ему все сойдет с рук», — вспоминала она. В Париже Джоанна организовала официальный ужин с французскими разработчиками программного обеспечения, но Джобс неожиданно отказался туда идти. Он захлопнул дверь машины прямо перед Джоанной, объявив, что вместо ужина решил встретиться с художником Жан-Мишелем Фолоном. «Гости были оскорблены и не захотели даже пожать нам руки», — рассказывала она.
А в Италии он с первого взгляда возненавидел местного директора Apple, добродушного, полноватого человека, пришедшего из традиционного бизнеса. Джобс резко заметил, что не впечатлен его командой и его стратегией продаж. «Вы недостойны продавать Mac», — холодно закончил Джобс. Но это было ничто по сравнению с его реакцией в ресторане, который выбрал несчастный менеджер. Джобс потребовал веганскую еду, а официант подал соус на сметанной основе. Джобс взорвался и вел себя так неприлично, что Хоффман прибегла к крайним мерам. Она шепотом пригрозила Джобсу, что выльет ему на колени свой горячий кофе, если он немедленно не успокоится.
Основные разногласия во время европейского путешествия возникали из-за прогноза продаж. Джобс с его полем искажения реальности всегда заставлял собственную команду завышать ожидаемые результаты. Он делал так при составлении изначального бизнес-плана для Macintosh, что потом вышло ему боком. А теперь применял тот же метод в Европе. Он угрожал европейским менеджерам, что не даст им никаких квот, пока они не предоставят ему лучших прогнозов. Они возражали, что надо строить реалистичные планы, а Хоффман постоянно улаживала эти споры. «Под конец поездки у меня был нервный тик — я дрожала всем телом», — говорила она.
Именно в этой поездке Джобс познакомился с Жаном-Луи Гассе, французским менеджером Apple. Гассе был одним из немногих в Европе, чья встреча с Джобсом прошла успешно. «У него был свой особый взгляд на правду, — рассказывал потом Гассе, — и чтобы общаться с ним, его надо было просто задавить». Когда Джобс, как обычно, грозился срезать французские квоты, если французы не завысят прогноз объема реализации, Гассе рассердился. «Помню, как схватил его за лацканы пиджака и крикнул, чтобы он заткнулся. Я сам бывал раньше ужасно агрессивным. Но я-то — излечившийся мерзавец. Поэтому сразу признал в Стиве своего».
