Наконец показался аэродром. У ворот, зелеными створками захлопнувших дорогу на него, рядом с дневальным стоял Василий Васильевич. Быстро обернулся.
- Товарищ полковник, - не дожидаясь, когда машина остановится, спрыгнул на землю Халбаев. - Батальон...
- Вижу, - остановил Колесов. - В общем так, Хабиб Таджибаевич, даем отбой. Пока все откладывается. Возвращайте колонну назад.
- Так, может, здесь подождем? Там уже все опечатано.
- Нет, ты не понял. Откладывается не на час и не на два, а может... навсегда.
- Не потребовалось?
- Видимо, обошлись без нас, Но на всякий случай людей не расхолаживай, кто знает, как все повернется завтра или через месяц. Скажи, что была генеральная тренировка.
- Есть, Василь Васильевич. Значит, опять сидеть в неопределенности?
- Что поделаешь. Общая-то готовность не снята.
Халбаев вздохнул, отошел на обочину, чтобы его было видно со всех машин, крикнул:
- Старшие машин - ко мне!
...Через некоторое время на ташкентских улицах вновь появилась та же военная колонна. Она бережно протискивалась сквозь поток легковых автомобилей - так же осторожно ведут себя среди детей большие люди, чтобы ненароком никого не задеть и не обидеть. И вновь никто не обращал на нее никакого внимания. Ну, едут солдаты - и пусть едут. Может, с какой работы или занятий возвращаются. Вон какие веселые - улыбаются и подмигивают девушкам на тротуарах...
Глава 19
"СРОЧНО ПОСЕТИТЕ ТАРАКИ И АМИНА". - ПОЛНОЧНАЯ БЕСЕДА. - ВЫСТРЕЛЫ В РЕВОЛЮЦИЮ? - "ШАНСЫ УМЕРЕТЬ В ПОСТЕЛИ РАВНЫ НУЛЮ".
СМЕРТЬ ТАРАКИ.
11 сентября 1979 года, Кабул.
В этот день практически одновременно разрабатывались и готовились два покушения: одно - на Тараки, второе - на Амина. Но в то же время и об одном заговоре, и о другом стало известно обеим сторонам,
Сарвари хотя и был отстранен от дел, но через верных осведомителей получил информацию: при заходе на посадку самолет, в котором возвращается Тараки, будет обстрелян зенитчиками, охраняющими аэродром. Амину же в свою очередь указали место, где залягут автоматчики, поджидавшие его машину.
Министр госбезопасности за несколько минут до появления самолета заменит все зенитные расчеты вокруг Кабула, а Амин поменяет машину и выберет для себя новый, окружной маршрут в аэропорт. На командный же пункт аэродрома поступит от Сарвари и Амина практически одинаковая команда: самолет с Генеральным секретарем сажать только после того, как и Амин, и Сарвари появятся на аэродроме
Командный пункт ответил: "Есть!", и сорок минут Ил-18 кружил над Кабулом, заставив тревожно смотреть в небо тех, кто приехал встречать главу правительства. Сарвари и Амин появились в их числе почти одновременно и, посвященные в ход покушений, забыв о самолете, начали недоуменно переглядываться, непроизвольно опуская руки в карманы. И с одной, и с другой стороны операция сорвалась. Случайность или предательство? Когда нет никаких объяснений, а события идут не так, как ожидалось, невольно все вокруг кажутся предателями, и тут надежда только на себя самого и на пистолет в кармане.
Недоуменно оглянулся на Джандада с Таруном и Тараки, когда увидел идущего к трапу Амина: почему? Те сделали вид, что не поняли учителя, а Амин уже обнимал Генерального секретаря, поздравляя с благополучным возвращением. Тараки напряг зрение, пытаясь увидеть, кто стоит в отдалении среди встречающих, и, лишь увидев Ватанджара с товарищами, немного успокоился. Прошел к небольшой трибунке, украшенной флагами и лозунгами, поздоровался со всеми, в нескольких словах рассказал о поездке на Кубу. А сомнения, беспокойство точили душу. Торопливо спустился к встречающим.
- Все здесь? - спросил, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Все, - тут же отозвался за спиной Амин, вкладывая в ответ и свой смысл.
Обойдя всех и лично убедившись, что все руководство страны находится здесь, и желая как можно быстрее отомстить за недавнее беспокойство, Тараки не сдержался и произнес перед всеми:
- У нас в партии образовалась раковая опухоль. Я обнаружил ее. Будем ее лечить.
Необходимое послесловие. Однако вместо "лечения" Тараки объявил себе день отдыха. И только к вечеру следующего дня смогла попасть к нему "твердая четверка" - "бандой четырех" Амин назовет ее через сутки. Разговор шел об Амине, его стремлении к единоличной власти. Министрами был выдвинут новый план устранения "ученика" - отравить его во время обеда. Ждали согласия Тараки. Тот долго колебался, потом показал стоявшему ближе всех Гулябзою свои руки:
- Сынок, я всю жизнь оберегал Амина и всю жизнь за это получал по рукам. Посмотри, они уже опухли от этих ударов. А насчет Амина... Может, вы и правы.
Через несколько минут после ухода министров у Тараки раздался телефонный звонок. Звонил Амин:
- Учитель, тебе хочется слушать сплетни обо мне от других или ты все-таки примешь меня, своего заместителя?
Чуть поколебавшись, Тараки пригласил Хафизуллу к себе. И тут же вызвал начальника Гвардии майора Джандада:
- За время нашего отсутствия в стране и партии произошли некоторые отрицательные явления. Будьте более бдительны.
- Есть,
- Вызовите ко мне начальника Генерального штаба.
Пока Тараки беседовал с подполковником Якубом, Джандада по телефону вызвал Амин, не спешивший с визитом к учителю:
- Мне только что позвонил Тарун и сообщил, что тебя вызывал Тараки. О чем вы говорили? Говорили ли обо мне?
Джандад посмотрел на сидящего в приемной главного адъютанта: да, при таком недремлющем оке каждый шаг Тараки находится словно под микроскопом. И слово в слово передал разговор с Генеральным секретарем: о чем-то утаивать было бесполезно.
- Хорошо, - отозвался Амин. - Передайте трубку Таруну.
...Встреча Тараки и Амина продолжалась около двух часов. Когда после их расставания Джандад позвонил порученцу Генерального секретаря младшему лейтенанту Бабраку и спросил, что с лидерами, тот ответил:
- Тараки простил Амина.
Однако не только простил. В чем-то, даже того не поняв и не заметив, проговорился насчет опасности, угрожавшей Амину. И в восемь часов вечера 13 сентября Амин сделал упреждающий ход: объявил о раскрытии заговора против себя и смещении со всех постов "банды четырех".
Посол СССР Пузанов тут же составил крайне обеспокоенную телеграмму, подписав ее для весомости и значимости не только своей фамилией, но и подписями представителя Комитета госбезопасности Иванова, главного военного советника генерал-лейтенанта Горелова и командующего Сухопутными войсками, помогавшего в это время афганскому Генштабу разрабатывать операции против мятежников, генерала армии Павловского.
