— Ты чего, рехнулся? Или сказываются твои контузии? Баня-Луку, свой единственный крупный город? Сербскую Краину?
— Да нет, отдадут. А Дрину — ни за что.
Я не поверил, но вскоре, через месяц весь мир узнал о так называемой «Линии Туджмана», проведенной смоченным в вине пальцем. Ну так я услышал о ней намного раньше — видимо, она являлась предметом переговоров между хорватами и сербами, но дальнейшие события внесли свои коррективы.[52]
В ходе июльских боев сербами были захвачены мусульманские анклавы Жепа и Сребреница, использовавшиеся мусульманами как базы для диверсантов, наводнивших и парализовавших сербские тылы в мае. Эти две операции были удачно подготовлены — все знали, что грядет серьезное наступление, это скрыть было невозможно, но полагали, что штурмовать брать Игман. Во взятии Жепы принимала участие группа добровольцев, костяк которой составили ребята из Измаила. При этом погиб Олег Славен, уже заживо похороненный «Свободой» в октябре 1994 года. В Жепе мусульмане использовали голландских военнослужащих контингента ООН в качестве живого щита, поэтому бои за населенный пункт, а скорее, укрепрайон, затянулись. Русские добровольцы в это время были также в составе отряда «Дринские волки» Фочинской бригады.
Почти все русские отмечают, что за два-три года сербы заметно увеличили свое военное мастерство. Но техника в массе своей вышла из строя. Запчастей не хватало. Танки стояли мертвыми ржавеющими коробками, но учитывались в западных сводках, наводивших ужас на обывателя. Хотя новые образцы техники и появлялись, их было крайне мало.
После падения Жепы на очереди были анклавы Горажде и Бихач. Чтобы не допустить повторения майской ситуации с заложниками, ООН начало выводить контингенты (британский и украинский) из Горажде. Об украинском контингенте, побившем все рекорды коррупции, еще раньше говорили, что трезубец украинской эмблемы — это начальная «Ш» в слове «шверц» (по-сербски — торговец). Перед выходом из Горажде на всю украинскую роту осталось лишь… два карабина СКС (из них один — исправный). Все остальное оружие, в том числе БТРы, было отдано (продано) сербам и мусульманам.
Хорватская армия повела наступление и заняла Сербскую Краину. Для поддержки совместного наступления был совершен очередной взрыв на рынке в Сараево, повлекший значительные жертвы среди населения (это место следовало бы переименовать в жертвенник для заклания агнцев во имя торжества Аллаха). Использовав это как повод, НАТО провело массированные бомбардировки гражданских и военных объектов сербов. Так была уничтожена больница в Лукавице (пригород Сараева). Наиболее защищенные ПВО районы были атакованы крылатыми ракетами. Под Пале был сбит французский «Мираж», летчики попали в плен. Как и ранее, успех разведки и воздушных ударов оказался сомнительным позже сербы отвели от Яхорины 50 (пятьдесят) танков. Целых.
В июле значительная часть бойцов Кассиндольского батальона перешла в «Белые волки». Осенью группа русских оказалась в составе второго батальона Сараевской бригады, занимавшего позиции по улице Озренской. Батальоном командовал Алексей Петрович, потомок белых эмигрантов в Югославии — поэтому русские и нашли с ним общий язык. Горынычу не разрешили перейти в «Белые волки», так как «боец из одной воинской единицы не может уходить в другую». С осени сербы, наученные горьким опытом, стали браться за дисциплину. Каким-то образом доброволец все же смог преодолеть этот запрет, перейдя во второй батальон.
Русским добровольцем по кличке Чик на горе Игман был уничтожен чех-снайпер. Закрепившись на дереве, он наносил чувствительные потери. Использовав «приманку», Чик обнаружил и этого стрелка. На Игмане и ранее действовала какая-то часть, укомплектованная восточно-европейцами, были там и наши соотечественники.
В ходе ожесточенных осенних боев «Белые волки» действовали в районе Трескавицы — отбивая попытки мусульман прорваться к Горажде, а также окрестностях Сараева.
Это были бесконечные бои «у незнакомого поселка», за неизвестную высоту, убитые и раненые. Бой за г. Хум — один из бесконечной череды таких схваток.
Хум брали дважды. В штурме участвовало два ударных подразделения, в том числе специальная полиция. Сначала попробовали в лоб, но напоролись на сильный огонь. Тогда сербо-русская группа обошла высоту с другой стороны. Мусульмане теперь попали под перекрестный обстрел и были атакованы с двух сторон. Зажатая русскими и сербами в клещи высота пала, при этом захвачено три трупа мусульман и пулемет. Остальные ушли в зарослях кустарника и леса. Ночью мусульмане отбили гору. На следующий день были проведена серия атак и контратак. В итоге таких боев, значительная часть «Белых волков» вышла из строя, получив ранения.
Случались и забавные моменты. Боевые действия происходили также возле хутора Вуйковичи — это между Сараевым и Игманом. Война, которую вели по законам безжалостной вендетты, иногда проявляла странные понятия чести и справедливости. На нейтральной полосе стоял дом, от которого шел окоп сообщения к сербским окопам. В доме жила сербская семья. По какой-то договоренности, джентльменскому соглашению дом поддерживал нейтралитет, никаких сербских огневых точек или наблюдательных постов в нем не было. И мусульмане его не трогали. Во время ожесточенных ночных перестрелок сербы в доме зажигали свет, сигнализируя этим, мол, мы тут, по нам не бить
Уже ранее упоминавшийся Влад за свою немеряную силу получил кличку Терминатор.
В гостинице в Пале утром он ежедневно делал гимнастику, беспощадно терзая свое тело. Русские, из под одеял наблюдая отжимающегося Влада, провоцировали и подкалывали его: «Неправильно, Влад. Надо отжиматься с подпрыгиванием.» Он подпрыгивал. Потом: «На кулаках.» Затем: «Забросив ноги на стол.» Отель сотрясался от стокилограммового атлета, подпрыгивающего на кулаках… Затем Влад сказал: «Я еще и не то умею». Он повис на карнизе на одной руке и сказал: «Засекайте две минуты. Я так провишу.» Насчитали две минуты — он действительно спокойно их так провисел. Все были восхищены.
По этому поводу появился следующий анекдот. Мол, на следующий день Сережа Сухумский пошел на перевязку и увидел у психиатра серба, жаловавшегося на кошмары: «От чего-то проснулся, глянул в окно, а там висят ноги. Босые. В тренировочных штанах. Закрыл глаза, открыл — ног нет! Выглянул в окно. Посмотрел вверх-вниз. Никого.» Удивленный психиатр сочувственно покачивал головой, он ранее не встречал подобных случаев посттравматического синдрома.
