26 ноября в 18 часов 50 минут московского времени стартовал корабль «Союз ТМ-7» с советско-французским экипажем на борту. Их позывной – «Донбассы» – видимо потому, что Волков – командир экипажа родился в Горловке Донецкой области. Космонавты – представители разных поколений. Жан Лу Кретьен на десять лет старше командира, а бортинженер Сергей Крикалев на 10 лет моложе.
28 ноября «Союз» состыковался с орбитальным комплексом «Мир», началась совместная работа. Кретьен легче, чем в первый раз, переступил порог невесомости. Для организма это было не знакомство, а скорее воспоминание: адаптация заняла не сутки, а считанные витки, удалось отделаться легкой головной болью. Удивление Жан-Лу вызывали «Океаны» – основной экипаж станции. Он сказал о них на бортовой пресс-конференции: «Они крепкие люди! Я даже удивился, как можно за такое время сохранить такое отличное настроение, физическое и психологическое состояние. Ребята активно работают, много шутят, улыбаются, о возвращении совсем не говорят. Мне кажется, они готовы летать ещё год, если разрешат… В какой-то степени завидую им, ведь они совершили замечательный подвиг, побили рекорд пребывания в космосе… И живут как на своей даче: спокойно, уверенно, непринужденно работая…»
Рабочий день для нас начинался накануне вечером, а в половине одиннадцатого космонавты получали программу работ на завтра. Они готовили аппаратуру, всё для завтрака, чтобы проснуться, умыться, разогреть еду – и вперед.
В комнате на втором этаже, с пультом, как и в зале управления, весь полет работали французские специалисты. Они тщательно фиксировали все переговоры, тут же транслируя на Францию их перевод.
Внешний мир в эти дни как бы отодвинулся, проникая к нам только экстраординарными событиями. 1 декабря вооруженные преступники в городе Орджоникидзе захватили автобус с 30 школьниками и потребовали, чтобы их доставили в Израиль. ИЛ-76 совершил посадку в аэропорту Тель-Авива, где они были разоружены, арестованы и отправлены в нашу страну. Бандиты совершили, что называется, «круг почёта», и это был уже наш доморощенный терроризм.
Когда космонавты работали в космосе, руководитель нашего государства выступал с трибуны ООН. 7 декабря в Нью-Йорке на маленьком острове Говернорс-Айленд встретились Горбачев, Рейган и Буш. Идея преемственности витала в воздухе переговоров.
7 декабря на Кавказе произошло землетрясение. Его очаг оказался сравнительно неглубоко – на глубине 10–15 километров, но движение земной коры захватило густонаселенные районы, принеся множество жертв. Землетрясение – ударно-колебательное воздействие на наземные конструкции: дома, башни, мосты. В районе бедствия они оказались не на должном уровне и опрокидывались подобно карточным домикам. М.С. Горбачев прервал свой визит в Америку и вернулся на родину. Руководители КНЕСа прислали в Центр управления полётом свои соболезнования.
Идёт активная подготовка к выходу: готовятся аппаратура, скафандры. Журналисты, выпытывая накануне всё у специалистов, готовят заранее свои «непосредственные» репортажи с места событий. В небольшой комнате прессы в Центре управления полетом многолюдно. Мы рассказываем группе советских журналистов, что такое «ЭРА». Мы – это я, Обри, Ко и Анц из «Аэроспасиаль». Я сам из этого неуемного журналистского племени, и начинал в «Комсомолке», опекаемый Ярославом Головановым и Михаилом Хвастуновым – «Михвасом», и мне, разумеется, хочется помочь собратьям, подкинуть им образы. Конечно, я знаю, что потом они будут поданы самым кошмарным образом, и приписаны кому угодно и как угодно. Все так и произошло.
Хотя конструкция «ЭРА» на орбите не собирается, а только транспортируется, но каждый пишет согласно своим представлениям. А. Покровский из «Правды» уверенно объявит, что космонавты из «вязанки» углепластиковых трубок собирают конструкцию, которая в будущем может служить платформой для различных систем или крупногабаритного сооружения». Подсказанная мной «вязанка хвороста» пошла гулять в разных вариантах по страницам газет. В. Губарев опять-таки напишет в «Правде» о «вязанке хвороста» с добавлением: «так её называют космонавты». Б. Коновалов из «Известий», несмотря на то, что я тщательно растолковывал слово «ЭРА» – элемент раскрывающейся антенны, – написал, что это первые буквы французского названия.
Откуда-то узнав о брифинге, появляется мадам Тулуз. Верно говорили о ней французские специалисты, что она, даже не присутствуя, знает, о чём говорят. На память приходят друиды и всё таинственное, связанное с язычеством. Возможно, это необыкновенное природное свойство, повсеместно утраченное в наш суетливый век, существует ещё у малых народностей.
Тулуз не чужда саморекламы. Именно с её слов газетчики вылепят миф о том, что проект выполнен всего тремя: ею и её ближайшими помощниками. Фирма-разработчик вообще не произносится, и нам неудобно перед Анцем.
Это нравится журналистам, особенно Коновалову, он напишет о «четкой, деловой выпускнице самой престижной во Франции Политехнической школы, двух инженерах и секретаре-машинистке», что координировали проект. Он напишет, что хорошо бы нам поучиться ведению дела, хотя от нас было людей ничуть не больше, и, наоборот, французской стороне следовало бы поучиться у нас, что впрочем они и делали. «И та же чёткая, энергичная мадам Тулуз возглавляет повседневную работу всех французских специалистов в Центре управления полетом», – продолжал Коновалов, эксплуатируя образ хрупкой деловой женщины, взявшей на себя бремя ведения проекта.
Реклама – двигатель не только торговли. Ещё не создан французский многоразовый корабль «Гермес», но уже готовится общественное мнение. Куда не глянешь, в газетах, журналах, на поздравительных открытках – «Гермес», «Гермес», «Гермес», и даже собранна из металлического хлама модерновая конструкция, называющаяся «Гермесом». Об «ЭРЕ» тоже начали писать и рисовать её ажурную конструкцию, хотя испытать её и этим утвердить ещё предстоит.
И вот, наконец, наступил тот особенный день, когда всё, что касалось и было предтечей, оказалось позади: согласования позади, и испытания позади, и выпуск массы нужных бумаг – документов и чертежей, чей вес куда больше веса собственно конструкции, а впереди всего лишь несколько часов от открытия люка до его закрытия, весь тот недолгий промежуток в несколько витков, которые проведут космонавты в открытом космосе.
К этому дню стали готовиться, и не только в полёте. Кретьен стал космонавтом, уже дважды летавшим на советской космической технике. Нужно обладать особым предвидением, чтобы, игнорируя здравый смысл, уверенно ступить на теряющуюся в сотне жизненных дорог тропу космонавтики.
