Телефонный звонок на этот раз был от Джо Пастернака:
– Сидни, «МГМ» только что купила для меня «Джамбо». Мы хотим, чтобы вы написали сценарий. Вы сейчас свободны?
Я был свободен.
«Джамбо» Билли Роуза впервые прошел на Бродвее в 1935-м. Билли Роуз, один из влиятельных бродвейских продюсеров, был из тех людей, которые все делают с большим размахом. Он купил гигантский театр «Ипподром» на Сорок третьей улице и перестроил его в виде циркового шатра, так что публика смотрела на «арену». В спектакле участвовали Джимми Дюран и Пол Уитмен. Сценарий написали Бен Хект и Чарли Макартур, музыку – Роджерс и Харт, а режиссером был Джордж Эббот. Можно сказать, цвет театрального общества. Элита.
Рецензии на спектакль были восторженными, но беда в том, что постановка оказалась слишком дорогой и устроители даже не смогли оправдать расходы, не говоря уж о каких-то прибылях. Шоу закрылось через шесть месяцев.
Прошло почти десять лет с тех пор, как я в последний раз был на территории «МГМ». На первый взгляд все казалось прежним. Впрочем, скоро я понял, что ошибался.
Зато Джо Пастернак совершенно не изменился. Все тот же веселый, энергичный, брызжущий остроумием человек.
– Я уже подписал контракт с Дорис Дэй, Мартой Рей и Джимми Дюраном. Для того чтобы заполучить Дорис, пришлось сделать ее мужа Марти Мелчера сопродюсером. Режиссер – ваш старый друг Чак Уолтерс.
А вот это прекрасные новости! Я не видел Чака после работы над «Пасхальным парадом».
– А кто будет играть главного героя?
Пастернак нерешительно пожал плечами:
– Пока еще неизвестно, но есть один актер, играющий в «Камелоте» на Бродвее, который, вероятно, может подойти.
– Как его зовут?
– Ричард Бартон. Я попрошу вас вылететь вместе с Уолтерсом в Нью-Йорк и взглянуть на него.
– С радостью.
Впервые за этот день я испытал настоящий шок, придя на обед в столовую и обнаружив, что там работает все та же старшая официантка Полин. Мы поздоровались, и она принялась усаживать меня.
– А где столик сценаристов? – спросил я.
– Такого больше нет.
– Ну, тогда придется завести, – решил я.
Она грустно покачала головой:
– Мистер Шелдон, боюсь, вам придется пообедать в одиночестве. Вы единственный сценарист на студии.
От пятидесяти сценаристов до «вы – единственный сценарист на студии»?
Вот до чего изменился Голливуд за последние десять лет!
Следующие несколько дней я работал над переделкой «Джамбо» для экрана. В пятницу мы с Чарлзом Уолтерсом вылетели в Нью-Йорк посмотреть Ричарда Бартона в «Камелоте», грандиозной постановке Мосса Харта. Игра Бартона показалась мне блестящей.
Руководство студии устроило нам ужин с Бартоном после спектакля. Мы ждали его в «Сарди». Ричард Бартон был неотразим: простой, открытый, общительный, исполненный сердечного валлийского обаяния. Он был умен и начитан. И я был уверен, что впереди его ждет слава.
Поскольку у меня еще не было времени написать синопсис, я признался:
– На бумаге пока ничего нет, но, если позволите, я хотел бы рассказать, что успел придумать.
– Обожаю всякие истории. Валяйте, – улыбнулся Бартон.
«Джамбо» была романтической любовной историей, на фоне соперничества между двумя цирками. Услышав, что я собираюсь сделать, Бартон пришел в восторг:
– Я просто влюбился в сценарий и давно мечтал сниматься с Дорис Дэй. Позвоните моему агенту и скажите, что я прошу заключить контракт.
Мы с Чаком переглянулись. Похоже, герой найден. Все улажено. Наутро мы вернулись в Голливуд. Джо Пастернак велел Бенни Тау подписать контракт с Бартоном. Тау позвонил Хью Френчу, голливудскому агенту Бартона, и назначил встречу.
Едва они обменялись приветствиями, Френч сказал:
– Ричард мне звонил. Ему очень нравится проект. Он готов приступить к работе.
– Прекрасно. Начнем составлять контракт.
– На какую сумму? – спросил Хью.
– Двести тысяч долларов. Столько он получил за последнюю картину.
– Но мы хотим двести пятьдесят, Бенни, – запротестовал агент.
Тау, человек прижимистый и привыкший торговаться, вознегодовал:
– С чего это мы должны дать ему на пятьдесят тысяч больше? Не такой уж он великий актер! Эта роль – для него великолепная возможность продвинуться!
– Бенни, я должен признаться, что у него есть предложение другой студии. Они готовы заплатить двести пятьдесят.
– Прекрасно, – упорствовал Тау. – Пусть они и платят. Мы найдем другого актера.
Вот так вышло, что вместо «Джамбо» Бартон сыграл Цезаря в «Клеопатре», встретил и влюбился в Элизабет Тейлор. Вместе они создали волнующую новую главу в истории голливудских романов. Но я уверен, что, если бы Тау не поскупился, Ричард Бартон снялся бы в «Джамбо» и женился на Марте Рей.
На главную роль мы взяли Стивена Бойда, и к съемкам все было готово. Состав был блестящим. Дорис Дэй идеально подходила для роли Китти Уандер. Стивен Бойд был превосходен, а Марта Рей – просто восторг. Но моим любимцем был Джимми Дюран.
Дюран начал как пианист. Он открыл ночной клуб и составил программу с двумя другими исполнителями, Джексоном и Клейтоном. Но когда решил выступать соло, все же продолжал платить бывшим партнерам. Он любил рассказывать истории о прошлом, и я никогда не слышал от него ни одного недоброго слова в чей-то адрес.
Мой сценарий был одобрен, съемки начались и продолжались без всяких неприятных случайностей. После выпуска «Джамбо» был номинирован на премию Гильдии сценаристов в номинации «Лучший американский мюзикл года».
Мне позвонил мой агент Сэм Вайсборд:
– Сидни, мы только сейчас продали Пэтти Дьюк Эй-би-си.
Я знал это имя. В двенадцать лет Пэтти Дьюк получила роль Хеллен Келлер в «Сотворившей чудо», взяла Бродвей штурмом. И получила за роль Оскара.
– Время у нас уже выделено, – продолжал Сэм. – По средам в восемь вечера. Назовем программу «Шоу Пэтти Дьюк». Но у нас проблема.
– Не понимаю. В чем проблема, если все улажено?
– Никакого шоу у нас нет.
Значит, они купили только имя!
– Мы хотим, чтобы шоу создал ты.
– Прости, Сэмми, но я отказываюсь.
В начале шестидесятых люди, работавшие в кино, смотрели сверху вниз на тех, кто трудился на телевидении. Когда телевидение было в самом зародыше, руководители обратились к главам студий:
– У нас прекрасная форма распространения, но мы не умеем создавать развлекательные программы. Почему бы нам не стать партнерами?
Ответ был прост. У студий были свои средства распространения. Они назывались кинотеатрами. Большинство студий владели собственными сетями кинотеатров и не собирались связываться с какими-то выскочками. Студии были так настроены против телевидения, что не позволяли звездам появляться на голубом экране даже в выпусках новостей.
