Режиссер должен привыкнуть и в жизни и в творчестве не делать того, что уже есть, что и без него сделано. Нет смысла сочинять скорбную мизансцену и требовать слез от актера, когда и без того музыка грустна до предела; нет смысла забивать личную библиотеку томами, для чтения которых не найдется времени, тогда как любую книгу, которая понадобится, можно найти в библиотеке. Еще не известно, что полезнее для режиссера — книга на полке или цветок на столе. Все решает целесообразность. Жизнь и быт должны приучать к чувству меры. Нельзя делать что-то только потому, что «так принято». Это всегда приводит в страну банальностей. Главный вопрос режиссера к себе: «Что я внес своего, нового в понимание партитуры, ново ли то, что придумал, и соответствует ли задаче композитора?»
Я не против хобби. Но главный интерес и, если хотите, хобби для режиссера — репетиция. И во всем — мера, равновесие, многообразие, гармоничное соотношение интересов, способствующих успеху в построении сложного, многогранного здания спектакля.
Чувство меры — явление не неизменное, не статичное, оно диалектично, постоянно видоизменяется. Спектакль — искусство всегда современное, значит, чувство меры в нем отражает уровень взаимодействий, типичных для того времени, когда он ставится, диктуется вкусом данного времени.
Но кроме этого временного критерия, существует и «вечный», для всех эпох обязательный и неизменный критерий. К примеру, в литературе — Пушкин, в музыке — Моцарт, в живописи — Леонардо да Винчи. Имена великих художников — законодателей художественной меры — могут быть продолжены. Их искусство дает нам примеры, подобные тем, что дает природа. А она дает нам много смелого и неожиданного, много прекрасного, чего не удается добиться в искусстве. Меня всегда удивляет, что в художественном произведении голубое и зеленое «несозвучно». А в природе нет ничего прекраснее голубого неба, проглядывающего сквозь зеленую листву.
Следующее — дисциплина. Она приносит режиссеру половину успеха в работе. Режиссер, опаздывающий на репетицию, так же подозрителен, как и режиссер, на репетицию к которому опаздывают актеры. Режиссер, который даже приблизительно не знает о дне премьеры готовящегося спектакля, разваливает дисциплину. Дисциплина художественная и административная — близнецы. Их бывает трудно разграничить: одна влияет на другую. И неизвестно, что можно, а что нельзя. Лучше сказать, что надо. В театре надо, чтобы были порядок и порядочность. Я не утверждаю, что этого можно добиться, но этого надо добиваться. Иначе катастрофа. Устанавливать дисциплину можно увещеваниями, призывами и требованиями. Но лучше, если каждый человек в театре почувствует каждой клеткой организма, что естественнее и легче существовать в зоне порядка, чем в хаосе.
Вот пример. Актер опаздывает на репетицию. Режиссер шумит, возмущается, хоть это и бессмысленно в присутствии тех, кто пришел вовремя. Опоздавшему актеру ничего не стоит найти оправдание задержке. Он даже обижен на разгневанного режиссера. Репетиция начинается в отвратительной атмосфере. На другой день обязательно опоздает другой актер, так как возможность опоздания стала очевидной. («Ведь актер X вчера опоздал, и нечего страшного не произошло!»)
Я предпочитаю начинать репетицию вовремя, даже если нет большинства актеров. Войдя в репетиционный зал, опоздавший сразу понимает, что он действительно опоздал на репетицию, что его не ждут, работают без него. Он смущен, так как это уже касается не организационных моментов, а творчества, не административных сфер, а искусства — репетиция идет без него.
Раньше я в момент начала репетиции закрывал дверь и вывешивал объявление: «Репетиция началась, просим не входить». Артист, знающий, что без него работа не может начаться, в некотором роде обескуражен, ибо здесь апелляция к его творческой гордости, а не школярский разнос. Однажды опоздавший известный артист подвел дирекцию в полном составе к дверям: «Что делать?» Дирекция установила, что все соответствует правилам внутреннего распорядка. Открыть дверь не решились и за опоздание, вернее, за отсутствие артиста на репетиции передо мной извинились.
Каждому ясно, что жаловаться дирекции на свое опоздание — не лучший выход из положения. Есть более простое решение вопроса — приходить на репетицию заранее. Оно, неожиданно для артистов, оказалось столь легким, что надобность в объявлении отпала. Это один из курьезов опыта.
Разлагает дисциплину различие требований к актерам разного ранга. Иной любит подчеркнуть свое особое положение в коллективе. Все репетируют в костюмах, он позволяет себе выйти в пиджаке. Все поют в полный голос, он поет вполголоса. Все встают на колени, он находит причины «пока» не вставать… В этом есть что-то наивное и постыдное, не профессиональное, глубоко провинциальное. Творческая атмосфера, а не приказы — единственная панацея от такого рода заразных болезней.
Откладывание на завтра того, что можно сделать сегодня, бесконечные «пока», поиски причин невыполнения запланированного и нужного, тоже признак недисциплинированности. Ею заражены в театрах многие, и не только артисты. «Кто хочет что-нибудь сделать, находит средства; кто не хочет ничего делать, находит причины», — говорит арабская мудрость.
Режиссер музыкального театра, и оперного в особенности, должен блюсти честь своей профессии — знать ее принципы и утверждать их всегда, везде, никогда не предавая. Компромиссы, увы, возможны, даже порой бывают необходимы. Но «в уме» режиссеру следует всегда знать, во имя чего сделано отступление от принципа. Режиссер должен гордиться своей профессией, иначе он не режиссер. Тот, кто завидует певцу («ох, если бы у меня был голос!»), дирижеру («если бы мне дирижировать!»), директору («мне бы кабинет с телефонами»), пусть уступит свое режиссерское место другим. Режиссера не должны тешить аксессуары, вроде отдельного кабинета, режиссерского столика в партере с отдельным креслом, микрофоном, телефонами, множеством сигнальных ламп и кнопок, с секретарем… Лучше, чтобы всего этого не было, хотя хорошему режиссеру и это не помешает.
Кто может быть стопроцентно уверен в том, что он хороший режиссер? Вся режиссура укладывается в систему: автор — актер — дирижер — художник — жизнь. Бесконечные организационно-административные хлопоты режиссера могут легко поглотить его творческую потенцию. Восторг администрирования зачеркнул не одну творческую личность.
Осторожно! Одно дело организовывать художественный образ спектакля, другое — организовывать квартиру артисту А, что безусловно обидит артиста Б, добиваться звания для артиста В, что вызовет подозрительность артиста Г, «пробивать» ковры для закулисной части и вызывать неудовольствие тем, что они пыльные, потому что в результате режиссеру, особенно если он главный, предъявят претензии по поводу того, что ковры не чистят ежедневно. («Куда смотрит главный режиссер!»)
