Важно отметить, что проходить между огней до появления в Сарай-Бату, не наступать на порог юрты и кланяться на юг "тени" Чингисхана в самой ставке Батыя должны были все без исключения посетители. И все, независимо от вероисповедания, это делали, вежливо почитая обычаи хозяев. Неприятностей с обычаями невероятно веротерпимых татар не было ни у одного из русских князей, их бояр или воинов. Так почему же опытный политик Михаил Черниговский нарушил их настолько серьёзно, что Карпини привёл рассказ о его смерти в описании татарских обычаев почитания "тени" Чингисхана?
"Прежде всего, — писал папский посланник, — также они делают идол для императора и с почетом ставят его на повозке перед ставкой, как мы видели при дворе настоящего императора, и приносят ему много даров. Посвящают ему также лошадей, на которых никто не дерзает садиться до самой их смерти. Посвящают ему также и иных животных, и если убивают их для еды, то не сокрушают у них ни единой кости, а сжигают огнем. В полдень также они поклоняются ему как Богу и заставляют поклоняться некоторых знатных лиц, которые им подчинены.
Отсюда недавно случилось, что Михаила, который был одним из великих князей Русских, когда он отправился на поклон к Бату, они заставили раньше пройти между двух огней; после они сказали ему, чтобы он поклонился на полдень Чингисхану. Тот ответил, что охотно поклонится Бату и даже его рабам, но не поклонится изображению мертвого человека, так как христианам этого делать не подобает.
И, после неоднократного указания ему поклониться и его нежелания, вышеупомянутый князь передал ему через сына Ярослава, что он будет убит, если не поклонится, тот ответил, что лучше желает умереть, чем сделать то, чего не подобает. И Бату послал одного телохранителя, который бил его пяткой в живот против сердца так долго, пока тот не скончался. Тогда один из его воинов, который стоял тут же, ободрял его, говоря: "Будь тверд, так как эта мука недолго для тебя продолжится, и тотчас воспоследует вечное веселие". После этого ему отрезали голову ножом, и у вышеупомянутого воина голова была также отнята ножом".
Кто был "вышеупомянутый князь", передавший Михаилу Черниговскому через Святослава Ярославича, оставленного отцом в заложники у Батыя, что в случае неисполнения татарских обычаев он будет убит, неизвестно. Выше по тексту своего сочинения Карпини никакого князя или татарского чиновника не упоминает. Очевидно, его отчёт переделывался для представления папе, причём писавшиеся в иной последовательности отрывки переставлялись.
В рассказе о путешествии Карпини, помещённом в конце, говорится о пребывании у Батыя Даниила Галицкого с его людьми и о проехавшем через Сарай-Багу в Каракорум Ярославе Всеволодовиче ("сын Ярослава" упомянут только в приведённом отрывке). Это дало историкам основания подозревать, что к казни святого Михаила и Фёдора приложили руку их соперники в борьбе за власть на Руси. Чего, собственно, и добивался Карпини, старательно отводя подозрения от себя. Ведь он-то побывал в Сарае прежде великого князя Михаила: прибыл 4 апреля 1246 г. и пробыл там несколько дней. Назад из Каракорума посланник вернулся вместе с русским послом черниговского князя почти через восемь месяцев после казни Михаила 20 сентября 1246 г., имея вполне надёжное алиби (не случайно в тексте указано: "недавно случилось", то есть когда Карпини в Сарай-Бату не было).
При этом Карпини нисколько не сомневается, что Михаил был убит по политическим причинам. "Они, — пишет папский посланник о татарах, — посылают также за государями земель, чтобы те являлись к ним без замедления; а когда они придут туда, то не получают никакого должного почета, а считаются наряду с другими презренными личностями, и им надлежит подносить великие дары как вождям, так и их женам, и чиновникам, тысячникам и сотникам; мало того, все вообще, даже и сами рабы, просят у них даров с великою надоедливостью, и не только у них, а даже и у их послов, когда тех посылают к ним. Для некоторых также они находят случай, чтобы их убить, как было сделано с Михаилом (выделено мной. — Авт.) и с другими. Иным же они позволяют вернуться, чтобы привлечь других; некоторых они губят также напитками или ядом. Ибо их замысел заключается в том, чтобы им одним господствовать на земле, поэтому они выискивают случаи против знатных лиц, чтобы убить их".
Нетрудно догадаться, сколько разных "вин" могли повесить друг на друга приезжавшие в Орду князья-соперники. Но Батый никого из них, кроме Михаила, "отличившегося" связями с папой, не казнил. А откуда татары могли получить сведения о миссии митрополита Петра на Лионском соборе, которая, как и вся кулуарная работа собора, мягко говоря, не афишировалась? Либо от самого Карпини и его людей, либо от Даниила и других князей Галицко-Волынской земли, которых ушлый итальянец, судя по его отчёту, имел надежду привести к покорности папе римскому. Михаил был главным соперником Даниила, и "убрать" его с политической сцены руками татар было удобно.
В любом случае, прямо или через посредников, сведения о Лионском соборе могли с наибольшей вероятностью "просочиться" в Сарай-Бату от миссии Карпини. Михаил был убит, Карпини с его людьми остался в стороне, но "папское дело" от этого не выиграло. Прославленные Русской церковью святые Михаил и Фёдор ещё более укрепили православное самосознание россиян, так и не пожелавших склониться перед Римской католической церковью.
Плано дель Карпини об этом ещё не знал, когда, прибыв осенью 1246 г. в Каракорум, развернул там привычную ему агентурную работу. "И также много других тайн, — пишет он, — вышеупомянутого императора (великого хана. — Авт.) мы узнали через тех, кто прибыл с другими вождями, через многих русских и венгров, знающих по-латыни и по-французски, через русских клириков и других, бывших с ними, причем некоторые пребывали тридцать лет на войне и при других деяниях татар и знали все их деяния, так как знали язык и неотлучно пребывали с ними некоторые двадцать, некоторые десять лет, некоторые больше, некоторые меньше; от них мы могли все разведать (выделено мной. — Авт.), и они сами излагали нам все охотно, иногда даже без вопросов, так как знали наше желание"[150].
В свою очередь, и татары, разведка которых всегда была на высоте, весьма настойчиво расспрашивали Карпини по интересующим их вопросам, записывая показания в протокол и "по прошествии нескольких дней" допрашивая снова, сверяясь с протоколом. По словам Карпини, он и его люди ловко уклонились от ответа на хитроумный вопрос, который более всего интересовал татар: "Есть ли у господина папы лица, понимавшие грамоту русских или сарацинов, или также татар? Мы ответили, — пишет папский посланник, полагая, что читатель сочтёт татар за глупцов, — что не знаем ни русской, ни татарской, ни сарацинской грамоты, но сарацины все же есть в стране, хотя и живут далеко от господина папы".
