Пора уходить. Рукояткой штык-ножа разбиваю водяные уровни на прицеле. Можно наклонить ствол миномета и опустить в него мину. Предварительно проведя с ней несколько несложных манипуляций. При небольшом угле наклона выстрела не произойдет. Затем миномет ставится в исходное положение. Когда в него опустят вторую мину, будет очень весело. Очень смешно. Окружающие просто умрут. От смеха. Миномет разорвет на множество маленьких-маленьких минометиков.
Правда, для этой ситуации такая шутка не подходит. Едва ли кто будет стрелять из этого миномета. С этой позиции. А при смене огневой позиции первая мина, скорее всего, будет обнаружена. И коэффициент полезного действия ее станет равным нулю. Ограничиваюсь тем, что под одну из мин в штабеле подкладываю духовскую гранату Ф-1. На разгрузку. Сюрприз! Кольцо забираю с собою. Вся операция заняла не более пяти минут. И не привлекла ничьего внимания. Теперь пора домой. Переваливаю через бруствер воронки и растворяюсь в ночи…
Дорога обратно занимает гораздо меньше времени. Примерно через час я уже на своей горке. Меня никто не преследовал, и мои бойцы не подстрелили меня по ошибке. Можно сказать, что жизнь удалась. Меня встречает Виталик Жердев. Дружески хлопает по плечу, внимательно смотрит в глаза. И до утра никого ко мне не подпускает. Всю ночь мне кажется, что от меня пахнет кровью.
А на рассвете мы с разведгруппой спускаемся на вертолетную площадку. Вертолетчики привезли боеприпасы и несколько буханок черного хлеба. Какие все-таки молодцы! Пустячок, как говорится, а приятно. Нам на взвод достается одна буханка. После приевшихся галет это настоящее чудо. Настоящий хлеб! Вообще-то с питанием у нас на горке проблем нет. Горно-зимний паек – просто сказка. Но после месяца жизни на одних и тех же паштетах и фаршах мои бойцы начинают мечтать о какой-нибудь обыкновенной гречневой каше.
С вертолетом улетает Виталик. К своему взводу.
Последующие четыре дня проходят спокойно и очень тихо. Обстрелы практически прекратились. Кажется, что духи смирились с нашим присутствием. Огонь по нам ведут лениво, нехотя. На командном пункте изредка разрываются реактивные снаряды да по третьей роте духи порой постреливают из автоматов. Командир полка говорит, что афганская пограничная бригада закончила оборудование укрепрайона. И что через пару дней наша операция закончится.
А в полку опять потери. Солдат-минометчик самовольно оставляет полковой командный пункт. На спор с друзьями спускается с горки к небольшому озерку за водой. И наступает на противопехотную мину. Мои разведчики практически случайно его находят. Приходится выносить к санитарному вертолету. Ранение тяжелое. Оторвана стопа, кисть руки, повреждены глаза. Парнишка прослужил в Афганистане меньше месяца.
Снова прилетают транспортные вертолеты Ми-8. Сбрасывают сухой паек. И снова время окончания операции отодвигается на неопределенный срок. Война начинает понемногу надоедать. Если раньше мои разведчики мечтали только об одной-единственной сигарете, то сейчас все думы о возвращении в полк да немного о доме. Витя Дидык бредит археологией и мечтает о раскопках старославянских городов. Андрей Куценко – о дальнейшей учебе. Мои связисты, Саша Перкин, Илья Третьяков и Игорь Цепляев, вспоминают своих девушек и свой дом. Я же думаю о тринадцатом июня – дне рождения моего отца. Послезавтра отцу исполнится пятьдесят лет, круглая дата. А я его даже не поздравил. Просто не предполагал, что операция может затянуться на целый месяц. Письмо будет идти домой не меньше недели. И еще неизвестно, когда я смогу его отправить. Я безнадежно опаздываю. Батя, наверное, сильно обидится. И правильно сделает. Я должен был предусмотреть, что могу задержаться на боевых.
Мы все потихонечку превращаемся в сов. Спим днем, по ночам ведем беспокоящий огонь из подствольных гранатометов по позициям духов. Сегодня днем мне приснился ангел. Со сказочно красивыми глазами. Сон был удивительно реалистичным. Я ощущал запах ее волос, сладость ее губ. Мне снилась самая восхитительная девушка в мире! С самым светлым именем на свете. Я гладил ее плечи и шептал ей на ушко какие-то глупости. А она улыбалась мне в ответ. Я проснулся от того, что ее не было рядом… Ну почему все это только во сне! Почему не наяву!
Когда-то давным-давно от Шафи я узнал, что земля плоская. И держится она на трех китах: семье, работе и друзьях. Если одного из китов кормить больше, чем других, кто-то из них заболеет. От недоедания либо обжорства. А если останется только два кита – мир опрокинется. В бездну. Похоже, что один из моих китов по прозвищу Работа явно переел планктона.
Ближе к вечеру появилось немного свободного времени. Так люблю эти тихие часы перед закатом, когда не стреляют. На клочке бумаги вывожу немыслимые каракули:
Ты плачешь? Не надо!
Утри свои слезы.
Из сердца печаль прогони!
Ты видишь: мы живы.
Мы рядом с тобою,
Как прежде, сегодня стоим.
В строю золотые блестят эполеты.
И шпоры чуть слышно звенят.
И только лишь лица
Едва ли уж вспомнить,
Но пусть нас за это простят.
Но пусть нам простят,
Что мы мало успели,
В седле проводя свои дни.
Что мало смеялись,
Любили и жили
Гусары военной поры.
Мы шумные балы
И девичьи взоры
Сменили на звездную пыль,
На жаркие схватки,
На вольную волю,
На русскую степь и ковыль.
Мы спали в степи,
Укрываясь зарею.
И суженых видели в снах.
И больше всего
Мы любили Россию,
Как любящий сын – свою мать.
Далекие звезды
Горели над нами,
А с ними сгорали и мы.
И лишь похоронки,
Как пепел, остались
От нашей короткой любви…
Ты плачешь? Не надо!
Утри свои слезы.
Из сердца печаль прогони!
Ты видишь: мы живы.
Мы рядом с тобою,
Как прежде, сегодня стоим.
На следующее утро пришел приказ о завершении операции. Все! Конец! Через наши позиции проходят подразделения 181-го мотострелкового полка. В этом полку служит мой лучший друг Игорек Дороганов. На несколько минут он задерживается у моего окопа. Рассказывает, что у них тяжело ранен начальник штаба батальона Валера Балясников. Сидел недалеко от фугаса, когда боец наступил на замыкатель электродетонатора. Взрывной волной Валеру отбросило на валун. Сильно поврежден позвоночник. Валера был начальником штаба отдельного разведбата, мы познакомились с ним в сентябре прошлого года. Лежали в одной палате в Баграмском инфекционном госпитале. Что он делал в 181-м полку, мне непонятно. Наверное, после госпиталя его перевели к ним из разведбата. Но спросить об этом я уже не успеваю. Игорь уходит со своими.
