Игорь Зимин - Благотворительность семьи Романовых. XIX – начало XX в. Повседневная жизнь Российского императорского двора

Александра Федоровна и ее венценосный супруг следовали этой традиции и по причинам личного характера. В 1894 г. она стала императрицей, но чувствовала себя в России неуверенно. Двор, Петербург и страна продолжали оставаться для нее чужими, хотя она искренне желала добиться расположения своих подданных. В. Н. Коковцов, занимавший ряд высших государственных постов и общавшийся с императрицей, отмечает в своих воспоминаниях: «в начале царствования императора Николая II общество мало знало молодую императрицу, тогда как вдовствующую императрицу оно знало перед тем уже 30 лет»[389]. Другой мемуарист, великий князь Александр Михайлович, указывает: «…молодая императрица делала ошибки незначительные сами по себе, но равносильные страшным преступлениям в глазах высшего света. Это запугивало ее и создавало известную натянутость в ее общении с окружающими»[390]. Положение Александры Федоровны осложняло то, что императрица Мария Федоровна неприязненно относилась к невестке. Это доставляло Александре Федоровне немало горечи. Хорошо знавший придворную жизнь начальник канцелярии министра двора А. А. Мосолов отмечает в своих мемуарах: «неприязнь императрицы к молодой принцессе сейчас же отразилась на отношении к ней всего русского двора. С ее высочеством обращались с нескрываемым пренебрежением и даже с насмешкой и иронией»[391]. Отношение Марии Федоровны к невестке мало изменилось и после того, как Александра Федоровна стала императрицей. Существовало своего рода соперничество между двором Марии Федоровны и императорским двором. Мария Федоровна обладала всеми привилегиями вдовствующей императрицы. Николай II, щадя ее самолюбие, оставил за ней руководство ведомством учреждений императрицы Марии и Российским обществом Красного Креста.

«Этим смягчалось то обстоятельство, что с браком сына вдовствующая императрица отходила на второй план», – отмечает А. А. Мосолов[392]. Создание нового общегосударственного благотворительного ведомства, поступившего в непосредственное ведение Александры Федоровны, позволяло ей самостоятельно выступать в роли покровительницы своих обездоленных подданных. Эта роль ей, однако, не удалась. Использовать «свое» благотворительное ведомство для достижения популярности в российском обществе она не сумела или не захотела. Но привилегированный статус Попечительства о домах трудолюбия и работных домах, призванного демонстрировать «великодушную готовность» государыни помогать бедным, в тех условиях способствовал развитию трудовой помощи в России.

Попечительство имело целью «…содействовать устройству домов трудолюбия, а равно оказывать поддержку дальнейшему развитию и преуспеянию существующих благотворительных заведений подобного рода»[393]. Дома трудолюбия создавались для того, чтобы «…приходить на помощь бездомным, выпущенным из больниц и не имеющим еще заработка, освобождаемым из мест заключения по отбытии наказания и всем вообще впавшим в крайнюю бедность – предоставлением им честного труда и приюта»[394]. Новое ведомство обязалось лишь «содействовать» и «оказывать поддержку». Прямой и полной ответственности за оказание трудовой помощи Попечительство о домах трудолюбия и работных домах на себя не возлагало. Это отмечается и в изданиях, посвященных его деятельности. В вышедшем в 1915 г. «кратком обзоре деятельности Попечительства о трудовой помощи. 1895–1915» признается: «При учреждении Попечительства, круг его деятельности намечался весьма скромно…»[395]. В Положении о нем указано, что для достижения поставленной цели оно: «а) способствует учреждению новых домов трудолюбия и оказывает в потребных случаях денежные пособия на открытие означенных домов; б) поддерживает существование учрежденных уже домов трудолюбия выдачею им единовременных пособий и срочных ссуд; и в) сообщает надлежащие указания, как относительно устройства домов трудолюбия, так и о способах и наиболее успешной постановке их деятельности»[396].

Главой Попечительства считалась императрица. Непосредственно работой ведомства руководил комитет, состоявший из председателя, вице-председателя и 10 действительных членов. Все они утверждались императрицей сроком на три года. Докладывал ей о делах Попечительства вице-председатель. Комитет управлял всей административной, финансовой и хозяйственной деятельностью, представлял к утверждению в звании членов-благотворителей, рассматривал ходатайства о присуждении почетных наград за услуги, оказанные Попечительству. Прямой его обязанностью было «привлечение частной благотворительности к делу развития домов трудолюбия»[397].

Попечительство о домах трудолюбия присваивало благотворителям почетные звания. Лица, обязавшиеся вносить в его пользу не менее 100 руб. ежегодно или внесшие 1000 руб. единовременно, получали звание членов-благотворителей. Вносившие не менее 10 руб. каждый год или пожертвовавшие не менее 100 руб. единовременно получали звания членов-соревнователей. Не внесшие очередной взнос лишались этих званий, но могли получить их вновь на общих основаниях. Кроме того, Попечительство присуждало звания почетных членов. Ими могли быть представители императорской фамилии, равно как и «иностранные высочайшие особы», а также «…духовные и светские лица, оказавшие Попечительству услуги выдающимися пожертвованиями или иным образом способствовавшие успешному развитию деятельности Попечительства»[398]. Количество членов этого ведомства было неограниченным. Почетные члены и члены-благотворители утверждались в звании императрицей, первые – по ее усмотрению, вторые – по представлению комитета. Члены-соревнователи утверждались комитетом. В отличие от Ведомства императрицы Марии и Человеколюбивого общества почетные звания не давали права на обладание чинами и мундирами. Это связано с тем, что престиж чина и мундира к концу XIX столетия в глазах общественности не был столь высок, как раньше.