«В-4» полным ходом шла в Кольский залив.
— Прямо по носу четыре катера-охотника, идут на нас большими ходами! громко доложил сигнальщик.
Это шли катера, чтобы эскортировать нашу лодку при прохождении через опасные в противолодочном отношении входные фарватеры и узкости. Они быстро сблизились с нами и, поздравив с помощью флажных сигналов с благополучным возвращением на Родину, повели нас в базу.
Когда «В-4» вошла в Кольский залив, навстречу нам вышел специальный катер, который должен был провести лодку в незнакомую еще нам Екатерининскую гавань. С катера на борт «В-4» поднялся Трипольский.
Приняв от меня рапорт, он спросил:
— Вам известно что-нибудь о «В-1»? Была ли у вас связь с нею в пути? Ведь до сих пор она не пришла в базу.
— Неужели?.. — только и мог произнести я.
— Все может быть… Слишком долго ее нет. Но подождем еще немного, будем надеяться на лучшее.
Долго и терпеливо североморцы ждали возвращения в их боевую семью подводников с «В-1». Однако прошло много дней, а подводная лодка, которой командовал Герой Советского Союза капитан второго ранга И. И. Фисанович, так и не пришла на Север.
По поводу исчезновения «В-1» делались различные предположения. Но наиболее вероятным из них следует считать, что она погибла в бою с сильным и коварным врагом.
…Следуя за катером, мы развернулись и вошли в Екатерининскую гавань. И сразу перед нами открылась чудесная панорама города Полярного.
— Так это ж огромный город! — вырвалось у меня. — Посмотрите на эти дома, улицы!..
Первое впечатление было такое, что в этом городе обязательно должен быть и трамвай, и троллейбус, и автобус. Этими мыслями я поделился с комдивом.
— Нет, вы ошиблись, — улыбнулся Трипольский. — Город построен на скалистом плоскогорье и поэтому кажется многоэтажным. А троллейбусы здесь не нужны, так как на них все равно некуда было бы ездить — город небольшой, все рядом.
Нас встречали почти все жители города. Еще издалека мы увидели большую группу офицеров и адмиралов на пирсе у места стоянки подводных лодок, куда нам было указано подойти для швартовки.
— Отдайте рапорт члену Военного совета вице-адмиралу Николаеву. Командующий флотом в Москве, вызван в Ставку, — инструктировал меня комдив перед самой швартовкой.
Швартовка не отняла много времени. Я выскочил на пирс и доложил члену Военного совета о благополучном прибытии подводной лодки на Родину. Первый вопрос, который задал мне вице-адмирал, был относительно того, знаем ли мы что-нибудь о подводной лодке Фисановича.
По всему чувствовалось, что Командование флота считало «В-1» погибшей, но никому не хотелось верить в это. И, разговаривая с нами, вице-адмирал и сопровождавшие его офицеры то и дело возвращались к этой теме.
Как только я вышел от члена Военного совета, меня окружили мои новые товарищи по оружию. Дружеским рукопожатиям, казалось, не будет конца.
— Ярослав! — вдруг услышал я, и передо мной выросла фигура капитана третьего ранга Михаила Семенова. — Сколько зим, сколько лет!
И мы обнялись с другом моей юности, участником многих боевых походов, флагманским штурманом бригады подводных лодок Михаилом Минаевичем Семеновым.
Михаил Семенов, Федор Видяев и я дружили между собой все четыре года учебы в Ленинградском военно-морском училище имени М. В. Фрунзе и по окончании его в 1938 году получили назначение на разные флоты: Семенов и Видяев на Северный, а я на Черное море.
С тех нор мы ни разу не встречались. И теперь оба мы были рады столь неожиданной встрече.
— А Федя… погиб, — сообщил мне печальную весть Семенов, высвободившись из моих объятий, и указал на памятник, поставленный тут же, прямо напротив пирсов, где были ошвартованы лодки.
— Да, я слышал, — тихо ответил я, и мы направились к памятнику.
«Капитан 3-го ранга
ФЕДОР АЛЕКСЕЕВИЧ ВИДЯЕВ.
Погиб в море
при выполнении боевого задания
25 апреля 1943 года»,
прочел я надпись под бюстом.
Видяев изображен при исполнении служебных обязанностей на мостике подводной лодки на боевой позиции. Ледяной ветер бьет ему в лицо. Прищуренные глаза пристально вглядываются в морскую даль, как бы выискивая силуэты вражеских судов.
Я вспомнил курсантские годы в Военно-морском училище. Особенно запомнился мне такой случай. После окончания теоретических занятий на первом курсе мы проходили летом морскую практику на учебном судне «Комсомолец». На корабле много внимания уделялось шлюпке. Мы довольно быстро научились грести под руководством курсантов старших курсов и ходили по Финскому заливу, удаляясь на большое расстояние от учебного судна, стоявшего на Кронштадтском рейде. Мы полюбили шлюпку и, как нам казалось, овладели ею; правда, под парусами мы ходили очень мало и при малейшем усложнении обстановки спускали их и переходили на весла.
Однажды в ясное летнее утро от «Комсомольца» отделились десятки шлюпок и, развернувшись веером, двинулись по штилевой глади рейда. Сначала шли на веслах, но как только подул легкий норд-ост, шлюпки одна за другой начали поднимать паруса, и вскоре весь залив казался усеянным порхавшими над морем огромными белоснежными бабочками.
Шлюпка, на которой находились Видяев, Семенов и я, отошла от корабля одной из первых. Подняв паруса мы взяли курс в сторону города Ломоносова и, когда ветер начал усиливаться, оказались далеко от «Комсомольца».
Старшина шлюпки, зная, что мы недостаточно опытны, приказал сначала взять паруса на рифы, затем «срубить рангоут» и перейти на весла. Но оказалось, что и веслами мы владеем еще недостаточно хорошо, чтобы в ненастную погоду ходить в море на шлюпках.
— На «Комсомольце» сигнал: «Всем шлюпкам немедленно возвратиться к кораблю!» — доложил вперед смотрящий курсант.
Это означало, что ожидается шторм и дежурный по кораблю принимает меры безопасности.
Старшина попытался развернуться в сторону учебного судна, но это оказалось не так-то просто. Шквалистый ветер становился все сильнее и сильнее. Мы растерялись и, забыв элементарные правила гребли, начали, как говорится, ловить «щук», тормозя движение болтающимися веслами. Шлюпка почти перестала продвигаться вперед и, потеряв скорость, никак не могла развернуться на волне. Она то поднималась на гребень волны, то падала носом вниз и, зарывшись, черпала воду.
— Действовать по команде! — в отчаянии призывал к организованности старшина, командуя как можно громче. Но его уже никто не слушал, и мы гребли кто куда, мешая друг другу.
Тогда старшина выхватил сигнальный пистолет и выстрелил ракету. На «Комсомольце» приняли сигнал бедствия и немедленно послали за нами моторный катер. Однако, пока спасательный катер сумел дойти до нас, мы чуть не утонули. В этом был виноват Федя Видяев. Он уронил весло в воду и пытался его поймать, наклонившись за борт, но очередная волна буквально вытащила его из шлюпки. Курсанты все сразу бросились спасать его, накренили шлюпку, и она перевернулась.
