Лейтенант Скваб, расположившийся в соседнем с Даусоном двухэтажном доме церковного старосты, не вмешивался в распоряжения сержанта, находя их достаточно дельными. Разыгравшаяся ночная буря опрокинула, однако, все расчёты Даусона.
Первый же ночной патруль, высланный Даусоном, заблудился, едва начав обход, причём растерявшие друг друга солдаты оказались в разных концах деревни. Двое из них заночевали в тех избах, на которые им посчастливилось набрести. Третий патрульный, взяв куда-то в сторону, выбрел к лесной опушке, и труп его нашли только через месяц, когда сошёл снег.
Сержант Даусон, прождав лишний час возвращения первого патруля, решил со вторым сам отправиться на поиски. Но дальше крыльца он не ушёл. Снежный вихрь и воющая тьма ночи сразу дали ему понять, что сейчас нечего и думать ни о каких поисках, и он счёл за лучшее вернуться в избу, чтобы переждать в ней до утра. Патрульные с готовностью последовали за ним. Им, как и их сержанту, была страшна эта неистовствующая буря.
Страшна она была и вышедшему в тот же час на крыльцо Якову Ивановичу, хотя и совсем по-иному. Для топтавшихся на крыльце перепуганных солдат эта ревущая мгла была каким-то угрожающим, враждебным свойством враждебной и чужой земли. Для Якова Ивановича она была лишь трудным препятствием в предполагавшемся пути. Всё вокруг было своё, привычное: и леса свои и даже сама эта буря.
Ещё с вечера разведчики дали знать партизанам о том, что метелицей задержан в Чаще обоз интервентов. Обоз из-за непогоды и заносов должен, видно, будет простоять весь следующий день, а уж полдня - подавно. Из-за тех же заносов не будет ниоткуда и подмоги. Охрана состоит из двадцати пяти англичан.
Всё это уже дошло лесным телеграфом до партизан. Но нужно было дать знать и о пришедших к ночи двадцати американцах, а заодно и о том, где они стали на постой, как раскидана охрана и как к ней лучше подойти. Вот об этом-то и должен был Яков Иванович оповестить партизан, перехватив их на ведомых ему потайных путях. Это он и выполнил, и к утру пятьдесят лыжников-партизан были уже перед Чащей.
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
ПОЕДИНОК
Название своё деревня Чаща носила недаром. Она стояла в дремучем бору, подступавшем к самой дороге. Пробраться сквозь чащобу к деревне мог только человек бывалый и хорошо знающий эти места. Лес, обступавший деревню со всех сторон, напирал прямо на крайние избы, поставленные на свежих расчистках. В одном из амбаров, примыкавших к лесу, партизаны сложили свои лыжи, оставили при них двух караульных и, пряча оружие под одеждой, растеклись по деревне. Они мало чем отличались от чащивских мужиков и потому легко сосредоточились близ дворов, где стояли подводы и при которых находились пары охранников-англичан.
По общему сигналу - выстрелу (этот выстрел и слышал лежащий на печи Глебка) они одновременно и внезапно напали на все занятые английской охраной пункты. Схватки, закипевшие сразу во многих местах, были коротки. Те англичане, что случились при подводах, были убиты почти мгновенно. Те, что находились в избах, были взяты в плен либо застрелены в самих избах или тогда, когда выскакивали на крыльцо.
Организованное сопротивление оказали только двадцать американцев, размещённых в двух соседних домах и имевших своих дневальных. Тут полной внезапности нападения не вышло, и партизанам пришлось вести довольно длительную осаду. Оказал сопротивление и сержант Даусон, при котором находились трое патрульных. Ему удалось уйти из избы через сенцы и коровник.
Он сделал было попытку соединиться с лейтенантом Сквабом, но обнаружил, что лейтенант исчез из дома, где ночевал. Сквабу вместе со своим ординарцем удалось вырваться из дому, и он, отстреливаясь, побежал к домам, в которых, как он знал, расквартированы были приведённые им американцы.
Сержант Даусон со своими тремя солдатами попытался сделать то же, но был оттеснён на другой конец деревни. Перестрелка его с преследователями и подняла на ноги Глебку. Через минуту Глебка уже был на крыльце, а там - и возле ворот.
Хозяин избы стоял за воротами и, размахивая руками, кричал:
- Валяй, валяй, ребята. Бей их, гадов!
Ветер трепал его спутанные чёрные волосы, надувал пузырём гимнастёрку, полоскал пустую правую штанину, из которой выглядывала деревянная кругляшка.
Глебка, едва взглянув на него, проскочил в ворота и сопровождаемый Буяном вылетел в проулок. Партизаны бежали к угловой избе, тяжело дыша и проваливаясь по колено в снег. Ещё слегка вьюжило, но это уже были последние слабые отзвуки обессиленной бури. О ночной метели напоминал только пухлый аршинный пласт свежего снега да высокие снежные намёты у заборов.
Выскочив за ворота, Глебка сразу провалился по колено в снег. Это, впрочем, не охладило его горячности, и он в голос с Панковым закричал партизанам:
- Бей их, гадов!
Потом уже в совершенном азарте, видя, что краснорожий сержант готов скрыться за углом проулка, Глебка вскинул свой дробовик, чтобы выстрелить в него. Но тут краснорожий бойко юркнул за угол и исчез из глаз. Следом за ним скрылись и два солдата. Третий упал, не добежав до угла, и так и остался лежать рыжим пятном на снегу.
Партизаны, с трудом вытаскивая ноги из снежной каши и тяжело дыша, пробежали мимо него, продолжая преследование сержанта. Глебка, опустив ружьё, рванулся следом за ними, но тут же просел по пояс в снег и упал на бок.
Панков крикнул ему добродушно и весело:
- Тебя-то куда к лешему понесло? Ворочайся-ко, мужичок, в избу.
Глебка, барахтаясь в снегу, поднялся на ноги и с удивлением воззрился на Панкова, словно не понимая, о чём тот говорит, но потом неожиданно повернул назад во двор.
Панков, поглядев ему вслед, подумал было, что парнишка послушался его совета вернуться в избу. Но он ошибался. Через минуту Глебка снова появился на крыльце, но на этот раз с лыжами в руках. Одним прыжком махнул он с крыльца на снег, в момент прицепил к ногам лыжи, промчался мимо изумлённого Панкова за ворота и полетел вдоль по проулку туда, куда умчалась погоня. В самом конце проулка корчилась на снегу рыжая шуба. Не обращая на это внимания, Глебка с ходу завернул за угол, и тут глазам его представилась картина погони. Оставшиеся в живых сержант и два солдата довольно далеко опередили партизан и приблизились к лесной опушке. Время от времени кто-нибудь из партизан-преследователей останавливался, чтобы выстрелить, и почти тотчас после того, как Глебка вывернулся из-за угла, оба солдата упали в снег шагах в десяти друг от друга.
Теперь Даусон остался один. Бывшие при нём трое патрульных были перебиты. Но сам сержант уходил невредимым. Он достиг уже лесной опушки и скрылся за первыми деревьями. Теперь взять его было уже трудней. Каждая из стоящих в лесу сосен или елей, каждая куча бурелома служили ему укрытием, из-за которого он мог вести огонь по преследователям.
