Со вступлением Австро-Венгрии в войну политическая и экономическая ситуация в Чешских землях значительно ухудшилась. Постепенно сокращались гражданские права и свободы, ужесточалась национальная политика австрийских властей, закрывались чешские школы, запрещались чешские общественные организации, подверглись аресту некоторые видные политические деятели, со временем стала ощущаться нехватка продовольствия. В результате всеобщей мобилизации чехи обязаны были служить в австрийской армии, где их численность составляла около 13 %. В Чешских землях, несмотря на строгости военного времени, усиливалось недовольство, хотя до открытых его проявлений сначала не доходило. Среди чешской политической элиты зрели идеи и разрабатывались планы решения национального вопроса в новой ситуации. Внешнеполитически часть ее ориентировалась на Россию (В. Клофач. К. Крамарж), другая рассчитывала на поддержку Запада. Однако в начале войны по-прежнему сильны были и проавстрийские настроения. На первый взгляд политическая жизнь в Чешских землях замерла, но нелегально политические деятели разных направлений продолжали общаться, обсуждая свои планы и обмениваясь взглядами на развитие ситуации. По словам российского тайного агента В. П. Сватковского, «Крамарж и Масарик являлись главными идеологами чешского будущего и посредниками между партиями», пытаясь объединить их лидеров[53]. Тогда небольшая и до войны маловлиятельная прогрессивная партия (реалистов) во главе с Масариком стала одним из центров антиавстрийского сопротивления в Чешских землях.
Начало войны застало Бенеша врасплох. Как и многие его современники, Бенеш выступал против милитаризма, однако последовательным пацифистом не стал. Он пришел к выводу, что война, насилие и революция являются оправданными средствами, если под угрозой находится духовная и материальная культура народа. Здесь уже зримо прорисовывался духовный поворот, который, в конце концов, привел молодого Бенеша в ряды противников Габсбургской империи. Он осознал, что союз Австро-Венгерской монархии с Германией и победа центральных держав в войне могли бы негативно сказаться на чехах, означали бы для них катастрофу и укрепление немецких позиций в Австрии. Поэтому, по убеждению Бенеша, чехи должны были изменить свой подход к войне и Австро-Венгрии.
Осенью 1914 г. Бенеш стал близким сотрудником Масарика, который знал его «как коллегу по университету. В начале войны он пришел в редакцию "Часа" как волонтер и заявил, что хочет работать в качестве журналиста; я (Масарик. – В. М.) видел, что он берется за вопрос с практического конца… Он сказал, что его гнетет мысль о том, что надо что-то делать. Я сказал ему: я уже делаю. Тогда я вернулся из первой поездки в Голландию… Первой заботой были деньги, и он тотчас пообещал, что кое-что достанет. И достал»[54]. Так Бенеш стал ближайшим соратником Масарика в борьбе против австрийских властей и его идеологическим последователем. В начале войны Масарику нужен был молодой и пробивной сотрудник, который разделял бы его планы и помог бы в дальнейшем воплощать их в жизнь. Бенеш вложил в успех борьбы против Габсбургов небольшую сумму в 4000 крон. Но его основным вкладом были решительность и трудолюбие. Он, как и Масарик, верил, что борьба против Вены будет успешной. Бенеш начал посещать собрания, организованные Масариком и радикальными политиками, по их поручению ездил в Вену, чтобы получить необходимую информацию, привлекал к борьбе новых сторонников и постепенно стал для шестидесятичетырехлетнего Масарика, который не скрывал от молодого коллеги свои планы, незаменимым.
Бенеш не только поддерживал планы Масарика, но разделял и его философские воззрения. Из проповедуемых им идей проистекала и мысль о возможности создания чехословацкого государства. Томаш Масарик родился в 1850 г. на чешско-словацком пограничье и воспитывался в смешанной культурно-лингвистической среде. Отец его был словаком, а в роду матери имелись чехи и немцы. Томаш окончил университет в Вене и получил степень доктора философии. В 1877 г. его женой стала американка Шарлота Гарриг. Ее фамилию он присоединил к своей и стал именоваться Томаш Гарриг Масарик. Именно в это время он перешел к оппозиционной в Австро-Венгрии протестантской религии. В 1882 г. Масарик получил кафедру в Пражском университете и вплотную стал заниматься чешским вопросом, выдвинув оригинальную концепцию философии чешской истории. Этому был посвящен и его труд «Чешский вопрос». Его автор полагал, что главная роль в истории наций принадлежит Божественному провидению, начертавшему для каждой из них особый план (программу) существования и развития: «Я, как и Коллар, верю, что история народов не случайна, что в ней проявляется некий определенный план Провидения, и что поэтому целью историков и философов, целью каждой нации, является постижение этого всемирного плана; необходимо познать и определить свое место в нем и в соответствии с этим познанием с возможно более полным и ясным осознанием поступать при всей своей работе, включая политическую (выделено. – В. М.)»[55]. Применительно к чешской нации это, в частности, означало «ее встроенность в мировую цивилизацию, неотделимость от тенденций развития мира и Европы, необходимость деятельного участия в этом развитии», логичное следование современной политической программы чешской нации «смыслу чешской истории». По мысли Масарика, через всю политическую и интеллектуальную жизнь чехов красной нитью проходят идеи гуманизма и стремления к правде. Квинтэссенция смысла чешской истории им определяется так: «Не насилием, но миром, не мечом, но плугом, не кровью, а примирением, не смертью, но жизнью… – вот ответ чешского духа, вот смысл нашей истории и наследство великих предков». Именно от этого Масарик исходил, формулируя свою политическую программу: «Гуманизм как цель и программа нашего народа должен последовательно определять и нашу национальную тактику». Сущность этой тактики – в постоянном этическом совершенствовании и работе по улучшению окружающего мира «малыми делами». «Гуманность, – по его словам, – это не сентиментальность, а работа и снова работа»[56]. Чешскую нацию Масарик рассматривал как часть западного культурного мира.
Несколько позже возникла его доктрина «чехословакизма», суть которой состояла в провозглашении чехов и словаков единой нацией. При этом Масарик, исходя и опираясь на историческое и естественное право, выдвинул идею объединения Чешских земель (Чехии, Моравии, Силезии) и Словакии в единое Чехословацкое государство. «Историческое право» – это в прошлом право Чешских земель на автономию в рамках Австро-Венгрии, а в новых условиях, условиях войны – на их независимость. «Естественное право» – это право на самоопределение для чехов и словаков, представляющих единую в языковом и культурном отношении нацию. «Чехословацкая нация», по мысли Масарика, имеет право на определение своей судьбы и видит ее в создании независимого Чехословацкого государства[57].
Перед тем как 17 декабря 1914 г. уехать надолго заграницу, Масарик назначил Бенеша своим заместителем и никогда не сожалел о своем решении. На Рождество 1915 г. Бенеш навестил Масарика в Швейцарии и привез с собой проект организации борьбы в Австрии. Ему удалось возбудить интерес К. Крамаржа и других политиков к акции сопротивления. Вскоре после встречи Бенеша и Масарика в Женеве в Праге начала создаваться тайная организация, которая позднее стала известна под названием «Маффия». В пятерку ее ведущих деятелей вошли П. Шамал, Э. Бенеш, Й. Шейнер, К. Крамарж и А. Рашин. Посредством курьеров «Маффия» поддерживала связь внутреннего и заграничного движения сопротивления, информировала союзников о положении в Чехии и Австро-Венгрии. Бенеш отвечал в этой тайной организации за связи с заграницей. Он закупал в Германии прессу, которую нельзя было достать в Австрии, собирал информацию, которая, по его представлениям, могла быть полезной Масарику, и в шифрованном виде переправлял заграницу. Жена Бенеша Гана и его друзья, как могли, поддерживали тайную деятельность Бенеша. Однако Бенешу уже тогда трудно было помогать, поскольку он начал привыкать к своему собственному способу действия, который не позволял ему перекладывать ответственность на кого-либо другого. И даже выдачи секретных сведений он не опасался так, как возможных неквалифицированных действий со стороны других; он был убежден, что никто не способен работать с такой отдачей, как он. Он работал лихорадочно и никому не доверял. Его решимость граничила с безрассудной неосмотрительностью. Карела Чапека поразил, например, случай, когда Бенеш предложил ему во время его поездки заграницу ехать через Швейцарию и тайно провезти некоторые документы. «Подумайте, как их можно спрятать. И поймите, что за это вас могут повесить»[58]. В пражской торговой академии, где Бенеш преподавал, о его заговоре против государства Габсбургов знали не только преподаватели и директор, но даже его студенты. Бенеш и его сотоварищи по «Маффии» не были профессиональными революционерами и «охраняли» заговор против Габсбургской монархии весьма небрежно. Однако неосмотрительность Бенеша имела и другую причину. Один из видных политиков того времени Лев Сыхрава позднее говорил о его почти «мистической вере в свое предназначение» и уверенности в том, что он «определенно избегнет любой опасности»[59]. Бенеш, как полагал один из его приятелей, был разумным человеком, но уж если один раз решил, то без колебаний превращал решение в действие[60].
