Сегодня очень красивый день.
Я люблю тебя.
Я обожаю тебя.
Ты хочешь выйти за меня замуж?
Раз у нас нет другого способа быть вместе».
Я погасила экран телефона и, ошарашенная, села на диван. Из динамика доносилась песня Нины Симон «Marriage is for old folks». Естественно, я ответила… «нет». Все мои бывшие делали мне предложение выйти замуж между прочим, на ходу. И сейчас я хотела, чтобы у нас с Хуаном Карлосом все было правильно, красиво, чтобы он опустился на одно колено и преподнес мне кольцо. Я написала ему об этом. Он ужасно обиделся.
Через полмесяца я снова приехала в Мадрид – уже на три недели, чтобы проверить, все ли будет так же радужно. Мой возлюбленный успел поменять работу и теперь трудился не утром и вечером, как почти все повара в Испании, а с шести утра и до четырех часов дня. Мы смогли проводить вместе еще больше времени. Все было по-прежнему прекрасно.
Все мои бывшие делали мне предложение выйти замуж между прочим, на ходу. И сейчас я хотела, чтобы у нас с Хуаном Карлосом все было правильно, красиво, чтобы он опустился на одно колено и преподнес мне кольцо.
Однажды утром я захотела посмотреть Эскориал – старинный архитектурный ансамбль с монастырем и дворцом, расположенный неподалеку от Мадрида. Рано утром мы вместе с Хуанки вышли из квартиры, он проводил меня до автобусной станции и я отправилась в путешествие. Над площадью Кастилии еще висела тьма; небоскребы выглядели суровыми и неприступными. Мне ужасно хотелось спать, потому что по ночам находились более увлекательные дела.
На станции в Эскориале я зашла в бар, чтобы узнать, куда двигаться дальше. За стойкой местные алкоголики уже пили пиво из каньяс (маленьких стаканчиков на 15–20 граммов) и ели тапас (небольшие, буквально на один зуб, порции закусок). Только спустя годы я поняла, что пить в Испании по утрам – совершенно нормально. Никто не удивится, если вместо кофе вы попросите к завтраку пиво, вино и даже коньяк. При этом наклюкавшихся в зюзю здесь гораздо меньше, чем в России. На ломанном испанском я спросила у хозяина, как добраться до королевского монастыря. Мне объяснили, но я ничего не поняла, в итоге пришлось достать телефон и воспользоваться электронной картой. Выпив кофе, я отправилась бродить по улицам. Светало, солнце красиво подсвечивало абсолютно пустынные улицы. Складывалось ощущение, что я гуляю по городу-призраку.
Наконец я добралась до дворца. Прямо скажу: мне, избалованной красотой Эрмитажа и других российских дворцов, Эскориал показался скромным. Серое здание, простое убранство – все в соответствии со спартанским вкусом короля Филиппа II, при котором возвели этот комплекс. Первый камень был заложен в 1563 году, а уже через 21 год строительство завершили. Он был построен в честь святого Лаврентия, которого, по преданиям, изжарили на решетке, за его христианские убеждения. Король очень загорелся идеей соорудить монастырь именно здесь, после того как посоветовался с астрологами и прочими «волшебниками». Он лично контролировал возведение «чуда света», как он сам его называл. Эскориал представляет собой почти квадратное сооружение, в центре которого располагается церковь, к югу – монастырь, к северу – дворец; для каждой из частей предусмотрен свой внутренний двор. Если посмотреть на дворец сверху, он представляет собой решетку в память о той, на которой был изжарен святой Лаврентий. Бытуют разные мнения касательно энергетики дворца. Либо ее ругают, либо ею восхищаются. Люди по-разному отзываются о его энергетике, но мне местная атмосфера очень понравилась.
Я вспомнила, что Эскориал был одной из резиденций короля Хуана Карлоса в тот период, когда прославленный Гойя только начал роман с герцогиней Альба. Прогуливаясь, я вспоминала любимые сцены из романы «Гойя, или Тяжкий путь познания» Лиона Фейхтвангера и размышляла о том, что по большому счету за эти годы здесь почти ничего не изменилось. Казалось, будто время застыло. Вокруг высились горы, царила прохлада, а я, словно завороженная, бродила по просторным залам и пыталась представить, что чувствовал Гойя в стенах этого сооружения. Арагонский крестьянин, как он сам себя называл, в объятиях одной из самых желанных аристократок той эпохи.
Только спустя годы я поняла, что пить в Испании по утрам – совершенно нормально. Никто не удивится, если вместо кофе вы попросите к завтраку пиво, вино и даже коньяк.
В Эскориале, кстати, есть и школа. Заметив ее, я подумала, что, наверное, было бы здорово учиться в подобном историческом месте. Я даже представила на миг, как по утрам привожу сюда Катю на машине…
Вечером я вернулась домой под большим впечатлением. В тот день я и предположить не могла, что с этим местом будут связаны очень важные для меня события. Никакие предчувствия меня не посетили, поэтому совсем скоро воспоминания о прогулке по Эскориалу поблекли и жизнь потекла по привычному руслу.
Мы снова гуляли по вечернему Мадриду, устраивали «тапас-туры». В Испании, особенно в столице, не принято сидеть в одном баре весь вечер. Да и в принципе не принято сидеть за столом – сначала мне было сложно к такому привыкнуть. Ты заказываешь бокал вина или пива, к нему подают тапас, ты выпиваешь напиток, закусываешь и идешь в следующий бар. Причем во многих заведениях есть свои фирменные блюда – вроде трески в панировке, которой славится ресторан Casa Labra в районе площади Пуэрта-дель-Соль, или крохотных бутербродов на рынке Сан-Мигель. Есть и места, где подают лучшие в городе сэндвичи с панированными кальмарами, пататас бравас (жаренные во фритюре ломтики картошки с острым соусом) или пинчос (бутерброды с различными салатами).
Жили мы в маленькой квартирке почти в самом центре, принадлежавшей отцу моего возлюбленного. Я уже знала, что Хуанки разорился в 2007 году якобы по вине жестоких банкиров, которые строили против него козни. Он потерял все и остался должен более полумиллиона евро. Поэтому он не мог ничего приобретать на свое имя. Вместе с ним разорились его бывшая жена, мать и несколько друзей, поверившие в его коммерческую жилку. Но он был уверен, что обязательно снова окажется на коне, и заражал меня этим чувством. Он постоянно генерировал идеи. Правда, пока не мог их реализовать. Однако я не сомневалась, что все впереди, ведь он все время читал кулинарные книги и упорно занимался самообразованием.
Между тем Хуанки выиграл дело, которое его мать возбудила против него, и был признан полностью невиновным. Похоже, я приносила ему удачу.
Дни бежали, я влюблялась все сильнее. Мы проводили вместе все свободное время. Хуанки был очень заботливым: мог проснуться в пять утра, чтобы перед работой приготовить мне на завтрак свежую тортилью – испанский омлет с картошкой и луком. И какая это была тортилья! Он и правда готовил как Бог. Мне, привыкшей к тому, что готовка неизменно ложилась на мои плечи, это казалось настоящим чудом. Олег, мой первый муж, готовил на моих глазах всего несколько раз. Первый – когда я только вышла из роддома; это была не очень съедобная картошка с курицей. Потом он попытался состряпать курицу на бутылке. И на этом его энтузиазм иссяк. В остальное время либо готовила я, либо он делал что-то унылое из полуфабрикатов. Сережа вообще относился к еде пренебрежительно. Он мог бесконечно питаться пельменями и запивать их водкой с кока-колой. Его максимум – жаренное на сковородке мясо.
