Чем меня поразил Неаполь, так это тем, что там все постоянно пытаются тебя обжулить. Например, в обменнике я хотел поменять на лиры, которые тогда были в ходу, 50 долларов. И получил сумму, которая была почти вдвое меньше, чем я дал. Смотрю на работника и говорю: «Я ж вам дал 50, а вы мне 20». Не помню, на каком языке изъяснялся, по-моему, на итальянском: «Cinquanta! Пятьдесят!» Он на меня посмотрел, понял, что номер не пройдет, – не опуская глаз, засунул руку в кассовый аппарат, вынул мои 50 долларов и сказал: «Ой, а я подумал, это 20». И с улыбкой вернул остаток.
Неаполь – город весь солнечный, бесшабашный. Хотя и не слишком чистый. Но это не портит город. Неаполь пахнет как порт. А когда порт пахнет даже нечистотами, это нивелируется ветром, дующим с моря. Поэтому Неаполь – это запах моря и солнечной пыли. Вообще я не слишком запоминаю запахи. Зато я топографический гений. Если я однажды побывал в городе, независимо от того, через сколько лет туда возвращаюсь, очень хорошо все помню: расположение улиц, куда идти. А оказавшись в городе впервые, смотрю на карту, легко переношу ее на местность и ориентируюсь. Поэтому мне в любом городе комфортно…»
Тем временем сплоченное еврейское эстрадное сообщество продолжало оказывать молодому пародисту свою поддержку. Согласно его же собственным словам: «Первым меня показал по ТВ с двумя полноценными номерами Евгений Петросян в «Смехопанораме» (эта передача выходила на Первом канале с 1994 по 2004 год. – Ф. Р.). В Дом кино на «Ники» меня часто приглашал Юлий Гусман, в «Театр эстрады» – Борис Брунов…»
В эту сугубо мужскую компанию затесалась и одна представительница слабого пола – уже упоминаемая нами Клара Новикова, которая напутствовала Галкина добрым словом. Вот как об этом вспоминает сам герой нашего рассказа:
«Году в 97-м я выступал в цирке на Цветном бульваре и встретил Клару Новикову за кулисами. На ТВ меня еще не было к тому моменту. Тогда в цирке тяжело было выступать – дети орали, деревянные сиденья хлопали, когда с них вставали… Степень невнимания колоссальная. И меня поразила Клара Борисовна, которая, выйдя на сцену, сделала кульбит, кувырок через голову, чем сразу привлекла к себе внимание зрителей. Ее выступление имело большой успех. Тогда она мне сказала: «У нас так трудно на эстраде, так тяжело. Это не простой хлеб. И я не знаю, как у вас сложится дальше».
Меня многие предупреждали, что будет очень тяжело. Чтобы я готовился к тому, что будут препятствия. Я не могу сказать, что мне было легко. Но на своем пути я тех препятствий, которые мне пророчили, не встретил. Может быть, я не ставил перед собой цели через два года стать известным, чтобы меня показывали по ТВ? Я жил не только этим. Занимался лингвистикой, образованием, не зацикливался на эстраде. Но постоянно работал в этом направлении. Не было такого, что я просил кого-то подвинуться, раздвигал ряды, выгрызал себе место. Возможно, это потому, что я человек достаточно дипломатичный. Я вообще людей люблю! И терпим к чужим недостаткам. Меня так воспитали…»
И все же к моменту окончания РГГУ в 1998 году Галкин оставлял для себя возможность пойти по научному пути. Несмотря на то, что в эстрадном мире он был уже известен, родители советовали ему не «рвать концы» с наукой. Поэтому он и поступил в аспирантуру, где даже стал работать над кандидатской диссертацией по теме «Соотношение стилистических систем оригинального и переводного текстов», в которой предполагалось рассмотреть переводы на русский язык трагедии Гете «Фауст» и сделать анализ их стилистических различий.
Впрочем, поступление в аспирантуру могло быть вызвано и сугубо практической целью – избежать призыва в армию. Конечно, для этого можно было использовать обширные связи отца в армейской среде, но это был путь, скорее, нелегальный. А вот аспирантура была тем самым легальным способом, который позволял дождаться окончания призывного возраста и со спокойной душой отрапортовать: в армию не пошел по причине учебы в аспирантуре. Кстати, учебу эту Галкин так и не закончит, поскольку цель такая перед ним изначально и не ставилась. Главным было – избежать армии, чтобы утвердиться на эстраде. Ведь это наивно – подозревать практичного еврея Галкина в том, что он в конце 90-х собирался связать свою жизнь с наукой. Профессия эстрадного артиста была куда более перспективна в плане завоевания материальных благ, чем стезя ученого. Последние в постсоветской России пребывали в плачевном состоянии, буквально сводя концы с концами. Лучшие из них старались искать счастье за пределами родного Отечества, чего Галкин делать никак не хотел – он мечтал стать полезным именно у себя на родине. Как говорится, где родился – там и пригодился. А пригодиться он мог исключительно как пародист. Тем более что его карьера на этом поприще упрямо стремилась в гору.
Известно, что в любой сфере российского (впрочем, и любого другого тоже) шоу-бизнеса важно прислониться к крепкому плечу. И такое плечо для Галкина нашлось еще до его знакомства с Аллой Пугачевой. Случилось это в 1998 году, когда на него обратил внимание сатирик Михаил Задорнов – весьма влиятельная персона в эстрадном мире (впрочем, не только в нем). Задорнов входил в ближайшее «теннисное» окружение президента Ельцина – играл с ним в теннис и попутно смешил своими рассказами. За это Ельцин разрешил ему поселиться в том же элитном доме, где жил сам – на Осенней улице в Москве. Естественно, что содружество с таким человеком, как Задорнов, открывало перед Галкиным хорошие перспективы на будущее. Ведь Максим собирался делать упор в своем творчестве на политическую пародию, а здесь без консультаций доверенных лиц, «приближенных к императору», обойтись было нельзя. В этом жанре шутить требовалось тонко, иначе можно было «огрести толсто» – враз лишиться покровительства, а значит, и карьеры.
Задорнов увидел выступление молодого пародиста на вручении премии «Овация» в концертном зале «Россия» и настолько был пленен его талантом, что тут же пригласил Максима выступать в своих сольных концертах с «политическими» пародиями. И в течение полутора лет они колесили по стране вместе. По словам Галкина: «Безусловно, Задорнов дал мне хорошую школу. Своим личным примером».
Помимо «школы» Задорнов открыл перед Галкиным двери многих кабинетов, куда без него молодой пародист вряд ли вошел бы. А если бы и вошел, то не столь быстро, как того ему хотелось.
Впрочем, помогали нашему герою не только люди посторонние, но и родные. Например, его отец, Александр Александрович – в 1997 году он покинул пост начальника Главного автобронетанкового управления МО РФ и стал советником генерального директора ГК «Росвооружение». Именно оттуда он шагнул в члены правящей партии «Наш дом – Россия», чтобы в 98-м стать от нее депутатом Государственной Думы РФ второго созыва. Естественно, близость отца к ведущей политической силе в стране прибавляла его сыну дополнительного веса в общениях с коллегами. И хотя сам отец впрямую и не был «толкачом» для своего сына (то есть не звонил нужным людям по поводу трудоустройства Максима), однако те, кому положено, и без всяких звонков понимали, что от них требуется в этом мире, где ценятся личные связи. В одном из своих интервью М. Галкин расскажет:
