Об условиях, в которых проходило детство рабочих и крестьян в самодержавной буржуазно-помещичьей России, Николай Островский писал: «…Наше детство было под ярмом капитализма… Вместо радостной юности, радостного детства нас ждал изнурительный капиталистический труд с утра до поздней ночи буквально за кусок хлеба».
…Летом 1914 года началась мировая империалистическая война. Много страданий принесла она трудовому народу. Осенью 1914 года жители пограничных сел Вилия, где жила семья Островских, и Турия, в котором вместе с отцом 10-летний Николай находился на заработках, были эвакуированы на Восток: приближался австро-германский фронт. В одном из беженских обозов кочевала семья Островских и после нескольких недель мытарств поселилась в Шепетовке. Вскоре Коля начал работать кухонным мальчиком станционного буфета на вокзале. Два года мыл грязную посуду, таскал помои. «Почти ребёнок, я познал на своей спине всю тяжесть каторжного труда при капитализме», – говорил Николай Островский. Этот период в его жизни хорошо отражен им в романе «Как закалялась сталь» на примере детства Павла Корчагина.
«Я начал работать с 11 лет, – вспоминал впоследствии Островский. – Я работал по 13–15 часов в сутки. Но меня все-таки били. Били не за плохую работу, – я работал честно, а за то, что не даю столько, сколько хозяину хотелось взять от меня. Я знаю, что такое гнет капиталистической эксплуатации».
Но даже в таких условиях Коля Островский рос пытливым и любознательным; от книги его трудно было оторвать. Гарибальди, Спартак, Овод – борцы за свободу народа – вот его любимые герои, на которых он хочет походить, так же, как они, побеждать трудности и страдания, быть мужественным, смелым, не знать страха смерти. Только книги и скрашивали безрадостную жизнь не по годам вдумчивого, развитого мальчика. Они помогали ему разорвать «душный круг жутких впечатлений», открывали новый мир, внушали веру в свои силы.
«Ничего я не любил так, как книги, – рассказывал впоследствии Николай Островский. – Ради книг я готов был пожертвовать всем. Служа мальчиком на кухне, я отдавал свой обед газетчику за то, что он разрешал мне в короткие часы ночного перерыва читать журналы и газеты».
Очень часто Коля с увлечением рассказывал своим родным и друзьям содержание наиболее взволновавших его книг, нередко внося в эти рассказы значительную долю собственной фантазии.
В речи на собрании партийного актива города Сочи 23 октября 1935 года, посвященном награждению его орденом Ленина, Николай Островский рассказал об одном таком случае из его подростковой жизни: «Помню, мне было тогда двенадцать лет. Я работал мальчиком в кухне станционного буфета… Я принес с трудом добытую книгу – роман какого-то французского писаки… В этой книге, я прекрасно помню, был выведен самодур-граф, который от безделья издевался над своим лакеем, изощряясь в этом, как только мог – щелкал его неожиданно по носу или кричал на него вдруг так, что у того подгибались со страху колени. Читаю я про все эти штучки своей старушке-матери, и стало мне невмоготу. И вот, когда граф ударил лакея по носу так, что тот уронил на пол поднос, – вместо того, чтобы лакею униженно улыбнуться и уйти, как было у автора, я, полный бешенства, начал крыть по-своему.
Правда, при этом французский изящный стиль полетел к черту, и книга заговорила рабочим языком. «Тогда лакей обернулся до этого графа, да как двинет его по сопатке! И то не раз, а два, так что у графа аж в очах засветило…».
– Погодь, погодь! – вскрикнула мать. – Да где же это видано, чтобы графьев по морде били?
Кровь хлынула мне к лицу:
– Так ему и надо, подлюге проклятому! Пущай не бьет рабочего человека!
– Да где же это видано? Не поверю. Дай сюда книжку! – говорит мать. – Нет там этого!
Я с бешенством бросаю книжку на пол и кричу:
– А если и нет, то зря! Я б ему, негодяю, все ребра переломал бы!
Вот, товарищи, ещё ребенком, читая подобные рассказы, я мечтал о таком лакее, который даст сдачи графу, – сказал в завершение Николай Островский. – Может быть, это и было начало моей писательской карьеры, – правда, не совсем удачное».
И поэтому, «когда партия Ленина позвала наших отцов на штурм капитализма, мы, молодежь, почти дети, также бросились в бой за нашу молодость, за наше счастье. Мы хотели прекрасной, счастливой жизни, и мы шли рядом со своими отцами завоевывать свое счастье», – писал Николай Островский.
В ходе Октябрьской революции, как и повсеместно, в Шепетовке был создан волостной ревком – первый вестник новой рабоче-крестьянской власти. Тринадцатилетний Коля Островский был в числе активных помощников ревкома, выполняя самые различные его поручения. В это время Николай работал сдельно на материальном складе железнодорожной станции, а затем подручным кочегара на городской электростанции. В свободное от работы время он старательно учился в двухклассном училище. В его свидетельстве об успехах и поведении за 1917–1918 учебный год из 60 годовых отметок – 56 «пятерок» и 4 «четверки».
…Небольшой городок Шепетовка был важным стратегическим пунктом: здесь сходились пять железнодорожных магистралей. За Шепетовку красноармейские части вели ожесточенные бои с немцами, петлюровцами, белополяками. Как вспоминал Николай Островский, Шепетовка до 30 раз переходила в годы гражданской войны из рук в руки.
Когда в 1918 году красные части временно оставили Шепетовку, четырнадцатилетний Коля Островский, рискуя жизнью, набросился на конвоира-петлюровца, помог скрыться матросу-большевику Федору Передрейчуку, который впоследствии послужил писателю прототипом для образа Федора Жухрая.
Петлюровцы схватили Николая и жестокими пытками хотели заставить его назвать имена шепетовских большевиков. Мужественно перенес он побои, не дрогнул перед угрозой расстрела. Ни слова не добились от него враги. Только благодаря счастливой случайности ему удалось освободиться.
20 июля 1919 года Николай Островский одним из первых в Шепетовке вступил в комсомол и возглавил первую в городе комсомольскую ячейку.
Впоследствии в письме Шепетовской окружной комсомольской конференции Николай Островский напишет: «В 1919-м в Шепетовке нас было пятеро комсомольцев. Героически боролись первые комсомольцы против польских панов, петлюровщины и бандитизма».
Имена первых шепетовских комсомольцев – бывших товарищей и друзей Николая Островского: Миша Левчук, Сережа и Валя Брузжак, Иван Жаркий – названы в романе «Как закалялась сталь» под своими подлинными фамилиями.
Тысячу раз прав был Николай Островский, когда в черновом варианте речи перед делегатами IX съезда комсомола Украины писал:
