Поучаствовать в Турецкой кампании вознамерился было и 19-летний лейтенант французской артиллерии Наполеон Бонапарт. Как раз в 1788 году он подал прошение о зачислении его в русскую армию, но так как подобных желающих было много, то императрица Екатерина II распорядилась принимать «кондотьеров» с понижением в чине на один ранг — и честолюбивый Бонапарт от такой возможности отказался. Он продолжал службу в гарнизоне заштатного городка Оксонн, спасая себя от скуки написанием трактата «О метании бомб».
К слову, со всеми вышеназванными военачальниками нашему герою впоследствии придётся общаться лично. Но пока что русская армия имела иных вождей, славных «Екатерининских орлов» — светлейшего князя Григория Александровича Потёмкина, графа Петра Александровича Румянцева и ещё не титулованного Александра Васильевича Суворова, а Францией правил король Людовик XVI, никак не ожидавший своего столь скорого и столь ужасного конца.
Несколько последующих лет жизни Михаила мы просто пропускаем, потому как не знаем о них совершенно ничего.
Ну а 17 мая 1796 года скончался граф Фёдор Григорьевич, отец Михаила, завещавший своим детям жить дружно и поставивший им в пример то, как жили они с братьями… Пример был действительно достоин подражания, потому как после кончины брата Владимир Григорьевич, самый младший из графов Орловых, по-настоящему заменил своим племянникам отца.
Впрочем, тут опять начинаются загадки — теперь уже касательно самого Михаила. Авторы абсолютно всех его биографий ничтоже сумняшеся утверждают, что вскоре затем он поступил в знаменитый Петербургский пансион аббата Николя, который закончил в 1801 году, после чего 27 августа того же года был зачислен юнкером в Коллегию иностранных дел. Вот как пишется в авторитетнейшем Русском биографическом словаре:
«Михаил Фёдорович был отдан в пансион аббата Николя… По выходе из пансиона Орлов в 1801 году был причислен к Коллегии иностранных дел, но уже в 1805 году оставил Коллегию и поступил юнкером лейб-гвардии в Кавалергардский полк[24]…»{25}
Факт этот чётко документирован — в «Формулярном списке о службе и достоинстве состоящего по армии генерал-майора Орлова 1-го» указано: «В службу вступил юнкером [1J801 Ав[густа] 27 В коллегию Иностранных дел»{26}.
Однако рискнём не поверить документам и вообще пойдём «против течения», для начала задав два наивных вопроса. Первый — что мог делать в Коллегии иностранных дел тринадцатилетний юнкер? Второй — кто из Орловых в годы павловского правления дерзнул бы повезти своих племянников в Санкт-Петербург, да ещё там его и оставить? Так сказать, сунуться самому и сунуть ребятишек прямо в «пасть к зверю»? Разве не памятен был пример Алихана, который через весь Невский проспект нёс корону впереди гроба убиенного Петра III? Весьма ведь сомнительно, чтобы дядька поспешил сразу же после кончины брата сбагрить, как говорится, племянников в пансион — а там вскоре как раз уже и павловское время подоспело…
Как оно было на самом деле, пыталась понять Л.Я. Павлова и даже вплотную подошла к разгадке:
«Весной 1801 г. М.Ф. Орлов окончил пансион Николя. 27 августа 1801 г. его определили юнкером по коллегии иностранных дел, в которой он числился до 1805 г. О жизни Михаила Орлова в этот период совсем нет сведений; можно только предполагать, что в 1801–1803 гг., будучи ещё очень юным, он только числился по коллегии»{27}.
К сожалению, уважаемая Лия Яковлевна не подумала о том, что же мешало нашему герою числиться в Коллегии и одновременно обучаться в заведении у аббата?! То есть приехать на берега Невы не при Павле, а при Александре — в те самые годы, о которых «совсем нет сведений»? Она сама же говорит, что Михаил не служил, а просто числился! И ведь «ключик» к решению этой несложной в общем-то задачи прямо-таки лежит на предыдущей странице её книги:
«В 1796 г. Михаила Орлова отвезли в Петербург и поместили в модный среди высшей петербургской аристократии пансион французского эмигранта аббата Николя. Однокашниками и товарищами Орлова здесь были будущие декабристы — С.Г. Волконский, А.П. Барятинский, В.Л. Давыдов. Дружба, начавшаяся в детские годы, сохранилась на всю жизнь»{28}.
По этой подсказке берём знаменитый «Алфавит декабристов» и смотрим.
Князь Сергей Григорьевич Волконский, ровесник Михаила Орлова, пребывал в пансионе аббата Николя с 1802 по 1805 год. При этом, кстати, он числился… ротмистром Екатеринославского кирасирского полка! Офицером — так сказать, «кавалерийским капитаном». Это вам не юнкер Коллегии иностранных дел, не «архивный юноша», как их тогда иронично называли!
С князем Александром Петровичем Барятинским тут очевидная ошибка: будучи младше Орлова на целых 11 лет, он «воспитывался в иезуитском пансионе в Петербурге до конца 1814 или начала 1815 [года]»{29}. Михаил Фёдорович тогда уже надел генеральские эполеты…
Зато Василий Львович Давыдов — cousin поэта-партизана Дениса Васильевича Давыдова, 1793 года рождения, «воспитывался с 10 до 12 лет в пансионе аббата Николя»{30}. То есть — с 1803 по 1805 год.
В общем, теперь мы можем с достаточной уверенностью утверждать, что в пансионе Михаил Орлов обучался в первые годы XIX столетия, в самом начале александровского царствования, тогда как всё павловское царствование — почти пять лет — он, как его братья и сестры, беззаботно жил в доме дяди, графа Владимира Григорьевича. Хотя времена в России наступили отнюдь не беззаботные: взойдя на престол 6 ноября 1796 года, новый император стал решительно и торопливо наводить порядок в основательно разваленной стране.
Не будем давать больших и серьёзных экономических оценок происходившему в империи в последние годы предшествующего павловскому времени «золотого века», а просто сошлёмся на историка: «Екатерина оставила более 200 млн. долга, что почти равнялось доходу последних 3,5 лет царствования»{31}. При этом третью часть всех поступлений составлял «питейный доход». Так что порядок наводить было нужно, но уж слишком долго ожидал Павел Петрович своего прихода на царство, слишком много унижений перенёс он от матери и её фаворитов — и это испортило его характер: к тому же он очень болел душой за всё происходящее, а потому «наломал дров», нажил себе массу врагов — и погиб оклеветанным…
Но, как мы уже поняли, павловское царствование юных Орловых никак не коснулось, а потому и сами не станем касаться этого непростого времени. Если же у кого из наших читателей есть таковое желание, то можно полистать мемуары, повествующие о жизни богатых московских семейств конца «осьмнадцатого столетия» — всё будет то же самое.
