Главную роль в воспитании детей играла мать. «Она была человеком радостным и счастливым», — рассказывал Милтон{40}.
Имя Дуайт встречалось редко и казалось странным. Поэтому сверстники прозвали его Айк; наверное, им казалось, что это звучит похоже, но произносится легче. Родители также восприняли сокращенное имя. Более того, Ида стала так называть и старшего сына Эдгара, и в семье утвердились имена Айк-большой и Айк-маленький.
Айк-младший, как и все его братья, учился в школе, которая находилась как раз напротив родного дома. Мальчик умел находить общий язык с детьми разного возраста — в том числе благодаря тому, что и старшие, и младшие школьники были соучениками его братьев.
После классов, наспех приготовив уроки (Дуайт делал это быстро — у него была хорошая память, а на высокие оценки он не претендовал), он вместе с друзьями устраивал шумные игры. Играли, как правило, в войну. Нередко ребята забывались и дело доходило до настоящих драк, с синяками и разбитыми носами, грязной и изорванной одеждой.
Бывало, братья, что-то не поделив, затевали драку друг с другом. Однажды, когда старший и более сильный Эдгар повалил Дуайта на пол и стал, всё больше распаляясь, бить его по голове, Эрл кинулся на помощь, пытаясь оттащить обидчика. Хлопотавшая на кухне Ида спокойно наблюдала за происходившим через дверной проем. Когда уже трудно было разобрать, кто кого бьет, она резко одернула Эрла: «Оставь их в покое!»{41} Несколько позже так поступил и отец. Как-то возвращаясь с работы, он увидел, что Дуайт убегает от соседского мальчишки, явно имевшего агрессивные намерения. Подозвав сына, Дэвид спросил: «Почему ты позволяешь ему преследовать тебя, как будто ты заяц?» Последовал ответ: «Потому что, если я подерусь с ним, ты меня накажешь и при победе, и при поражении». «Ну-ка, гони его отсюда!» — потребовал отец. Получивший карт-бланш, сын почувствовал, что силы его удвоились. Он был горд, что выиграл нелегкую битву{42}.
Военные игры и даже драки рано пробудили у Айка-младшего интерес к истории войн, к военному искусству, к биографиям полководцев. Родители в этом отношении проявили определенную широту взглядов: будучи пацифистами, не препятствовали увлечению, а Дэвид даже в какой-то мере его поощрял: приносил из местной библиотеки биографические книги о Ганнибале, Наполеоне и других знаменитых военных деятелях, тем самым выходя за пределы иеговистской догматики. Возможно, Дэвид вспоминал, каких усилий стоило ему преодолеть сопротивление собственного отца, который поначалу надеялся, что сын всю жизнь будет заниматься сельским хозяйством, и, лишь убедившись, что у Дэвида другие планы, что хорошего земледельца из него не получится, согласился с его намерением учиться на инженера. Эрл вспоминал: «Наши родители никогда не оказывали на нас давления в отношении выбора карьеры… Я никогда не слышал, чтобы отец говорил кому-нибудь [из сыновей], что он должен стать кем-то определенным»{43}.
К тому времени, когда Дуайт пошел в школу, материальное положение семьи упрочилось. Дэвид, взяв ссуду в банке, купил новый дом, чуть более просторный, чем прежняя хижина. Каждый из сыновей получил отдельное помещение. Трудно, правда, назвать эти крохотные замкнутые пространства комнатами, но дети обрели то, о чем мечтает каждый американец, да, наверное, не только американцы: privacy — частную жизнь. Эта пресловутая privacy вела к определенному мироощущению, которое воспитывалось у Дуайта и влекло за собой другие качества. Милтон вспоминал: «Самостоятельность — вот как звучало главное слово; ценились инициатива и ответственность»{44}.
Самостоятельность и ответственность, культивируемые родителями, проявлялись, в частности, в том, что на небольшом приусадебном участке сыновья получили крохотные наделы, на которых выращивали овощи по своему усмотрению, а затем продавали урожай (возможно, родители просто договорились с соседями, чтобы те покупали выращенное, и возвращали им деньги).
Дети должны были помогать матери в домашнем хозяйстве, особенно в конце лета, когда делались заготовки на зиму: консервирование фруктов, овощей и даже мяса, имея в виду, что зимой оно стоило значительно дороже. Дэвид зарабатывал не более сотни долларов в месяц, и для того чтобы содержать семью из шести человек, необходима была разумная экономия{45}. Ида, которая никогда не читала педагогической литературы, оказалась здравомыслящей воспитательницей, прививавшей детям трудовые навыки, — она постоянно меняла обязанности сыновей, чтобы каждый из них учился чему-то новому: сегодня наводил чистоту в доме, завтра должен был помогать на кухне, кормить кур и чистить их клетки, что-то ремонтировать на чердаке, стирать белье, собирать урожай не только со своего участка, но со всего огорода{46}.
«Правильному» воспитанию Дуайта и его братьев безусловно способствовало строгое соблюдение родителями норм иеговизма. Ни Дэвид, ни Ида не пили спиртные напитки, не курили, не сквернословили, не играли в азартные игры. Главными правилами были трудолюбие, опора на собственные силы, честность по отношению не только к окружающим, но и к самим себе, супружеская верность.
Айк-младший следовал этим главным правилам. На протяжении всей жизни он стремился опираться на собственные силы, быть самодостаточным, не тратить ни минуты попусту, в полном объеме выполнить обязательства, которые взял на себя, быть скрупулезным в денежных делах. В отношении же «вспомогательных» норм он сильно отошел от родительских наставлений и, главное, не стал иеговистом. Уже в старшем детском возрасте он стал играть в азартные игры (игре в покер его научил пятидесятилетний охотник и рыбак Боб Дэвис, которому понравился крепкий ребенок, жаждавший перенять опыт во всём — в охоте, рыбной ловле, приготовлении пищи на костре из собственной добычи или улова). Видимо, от того же Боба мальчик услышал и хорошо запомнил грязные ругательства, которыми позже не брезговал пользоваться офицер, генерал, а затем президент США, когда был чем-то сильно недоволен{47}.
В раннем детстве Дуайт был спокойным ребенком. Но когда он чуть подрос, у него появились некоторые черты, которые порой страшили окружающих: мальчик стремился во что бы то ни стало настоять на своем, а когда это не получалось, впадал в отчаяние, терял над собой контроль. Однажды в Хэллоуин родители позволили старшим братьям Артуру и Эдгару отправиться в город для своеобразного развлечения — выпрашивания поздним вечером сладостей в домах совершенно незнакомых людей. Дуайт просил, чтобы ему разрешили присоединиться к старшим братьям. Родители, однако, сочли, что он еще мал для таких самостоятельных путешествий (ему только исполнилось десять лет). Получив отказ, Айк устроил настоящую истерику — выбежал во двор и стал кулаками бить по стволу дерева так, что кожа была содрана и пошла кровь. Родители с трудом оторвали ребенка от дерева и уложили в постель. Забившись в угол, Дуайт продолжал рыдать и выкрикивать что-то непонятное, что выражало крайнюю степень страдания. Вначале взрослые делали вид, что не обращают внимания на происходящее за дверью его комнатушки. И лишь когда измученный ребенок перестал рыдать и только хныкал в постели, Ида тихо вошла в комнату, села возле него и произнесла: «Тот, кто владеет своей душой, более велик, чем тот, кто завоевывает города».
