Любовь с первого взгляда родилась мгновенно и взаимно.
Я знала многих мужчин, любила, испытывала страсть, но в тот вечер у меня выросли крылья. Эта ночь принадлежала нам. Я больше не чувствовала усталости, готовая пойти за этим мужчиной на край света. На край света он отвез меня позже, а пока мы решили пойти потанцевать в «Папагайо». У Гюнтера был такой же «роллс», как и у меня! Той же формы, того же цвета, все одинаковое!
Странное совпадение. Мы полюбили друг друга на равных. Мне предстояло прожить самый сумасшедший отрезок моей жизни, ее самое экстравагантное отступление. Мое самое призрачное счастье и самое глубокое горе. Мы вернулись в «Мадраг» к тому часу, когда добропорядочные люди отправляются на работу.
Я вновь увидела Гюнтера.
Этому предшествовала свадьба Жерара, моего ныряльщика за амфорами, и Моники. Невеста в белом бикини с венком из апельсиновых цветов и тюлевой вуалью на голове была восхитительна. Я прибыла на катере с механическим пианино, игравшим старинные мелодии, а Гюнтер появился на водных лыжах, которые тянул за собой его великолепный «Аристон». При этом он был во фраке и с прекрасным букетом цветов — триумф был ему обеспечен.
Затем с вертолета на «Мадраг» обрушился дождь из красных роз.
Потом был незабываемый вечер в «Пирате» в Ментоне, где цыганские оркестры играли для нас до зари, а шампанское лилось рекой.
Позже мы, босоногие, появились в казино Монте-Карло, где Гюнтер выиграл три раза подряд, поставив на 14.
В полнолуние Гюнтер, управляя в одиночку своим чудесным катером «Аристон», в смокинге и черной накидке с красной подкладкой, похожей на крылья какой-то хищной птицы, забрал меня с понтона «Мадрага», чтобы полюбоваться луной в открытом море.
Наконец появился Боб!
Я с трудом вернулась к действительности. Боб со своей сигарой, своими друзьями Жан-Максом Ривьером и его женой Франсиной, с контрактами, которые надо подписывать, проектом телевизионного шоу, поставленного Райхенбахом, будущими песнями, Боб-бизнесмен, такой чужой на пляже, такой далекий от моего нового мира, ничего не подозревающий... Филипп устроил так, чтобы Гюнтер не появлялся в течение нескольких дней. Это было тяжелое испытание. Мой возлюбленный бесился, как дикая лошадь, а я куксилась и увядала, как цветок без солнца.
У меня было три дня на решение всех проблем.
К вечеру третьего дня Гюнтер должен был ждать меня один всю ночь в ресторане «Бон Фонтен», у Пиколетты. Если я не приду, значит, свой выбор я сделала. И он больше никогда не увидит меня.
Казалось, Боб решил провести здесь все лето.
Он разложил все свои шмотки, не торопился, был в хорошем настроении от того, что дела у него ладились.
Боб заставил меня подписать контракт, который я даже не прочитала. Вот почему все последующие тридцать лет я связана по рукам и ногам его несуразными условиями, продав за пригоршню фиников мировое использование своих фильмов — и это пожизненно! Но я подписала бы что угодно, лишь бы избавиться от присутствия Боба, которому я сделала таким образом королевский подарок на прощание.
Я позвонила Райхенбаху и сказала, что подписала контракт и Боб должен вместе с ним подготовить все для съемок, а я присоединюсь когда выполню профессиональные обязательства, то есть после фильма Бургиньона.
Нам пришлось приложить немало труда, чтобы убедить Боба вернуться в Париж вечером в воскресенье, расстаться с солнцем, пляжем и ничегонеделаньем. Ведь ты же продюсер! Он сел на самолет, и билет у него был в один конец.
Почему я не поговорила с ним? Может быть, из трусости, из страха перед скандалом, драмой, может быть, боясь выпустить синицу из рук ради журавля в небе, оказаться между двух стульев.
Это был один из редких ужинов, когда Гюнтер и я были в одиночестве.
В тот вечер он подарил мне три браслета и три кольца, синие, белые и красные, из сапфиров, бриллиантов и рубинов от Картье. Я не снимала их, пока жила наша страсть. Взволнованные Пиколетта и Лина присутствовали при заключении этого скороспелого, но, как тогда казалось, прочного союза.
В ту ночь в «Мадраге» Гюнтер попросил моей руки.
С этого момента я была на облаках, на седьмом небе, а Гюнтер тем временем взял в свои руки устройство нашего будущего.
На «Капийа», вилле, которую он снимал, известие о нашей свадьбе произвело настоящий фурор! Слуги называли меня «мадам», отвешивали поклоны, а секретарь Гюнтера, его доверенное лицо и правая рука, Самир, закупил оптом обратные билеты на всех девиц, которые путались под ногами. Остались лишь самые близкие и необходимые люди, всего около двенадцати человек! Мне надо было привыкнуть к постоянному общению с теми, кого я называла «тенп Гюнтера»: Серж Маркан, Жерар Леклери, Жан-Жак Маниго, Самир Сибай, Мишель Фор, Петер Нотц, Кристиан Жанвиль и их подружки или жены...
Гюнтер решил, что наша свадьба состоится 14 июля в Лас-Вегасе!
В Лас-Вегасе? Я жутко удивилась!
14 июля? Почему, Боже мой?
А я-то мечтала о маленькой деревенской мэрии, к тому же я ненавижу 14 июля. Но так решил Гюнтер. Приготовления шли в страшной тайне, бомба должна была взорваться не раньше назначенного дня. Я была символом Франции, на пальце и на запястье я носила цвета ее флага, поэтому и вести себя я должна была соответственно. Время поджимало. Самир занимался всеми необходимыми бумагами, а Гюнтер организовывал вместе с Тедом Кеннеди брачную церемонию у судьи, резервировал для нас бунгало для долгих или коротких остановок, а также частные реактивные самолеты, на которых нам предстояло летать.
Пока я была в Сен-Тропезе, на своей вилле, рядом со мной были мои подруги, Гуапа, мои родители, я храбрилась, чувствуя себя неуязвимой. Но что станет со мной на другом краю света? Да и выходить замуж вдали от тех, кого я люблю, казалось мне невозможным.
С Гюнтером никогда нельзя вернуться назад, идешь только вперед или подыхаешь!
Мой будущий муж решил захватить с собой Сержа Маркана, Жерара Леклери, Петера Нотца, Филиппа д’Эксеа и одного молодого английского кинооператора. Перед каждым из них стояла четкая задача: Серж будет снимать, молодой англичанин помогать ему, Филипп займется фотографиями, Петер — спонсорством, Жерар — координацией, а Гюнтер — собственной женитьбой.
13 июля 1966 года мы отправились в аэропорт Орли каждый на своем «роллс-ройсе». Филипп вел мой автомобиль, Гюнтер вез с собой компанию друзей. Билеты мы купили на выдуманные имена: месье Схар и мадам Борда.
Самолет приземлился в Лос-Анджелесе глубокой ночью. Месье Схара и мадам Борда все еще ждала толпа фотографов.
На Гюнтера навалилась в зале аэропорта пресса. Он пытался пустить всех этих охотников до чужой жизни по ложному следу, рассказывая им, что мы сняли бунгало в «Беверли-Хиллз-отеле» (что было правдой, но лишь на следующий день), что мы приехали из Сен-Тропеза в поисках мечты, в страну, где сбываются все мечты. А в это время частный реактивный самолет Теда Кеннеди нетерпеливо ожидал нас чуть дальше на взлетном поле, чтобы отвезти в Лас-Вегас.
