— Солдат старушку обижает…
— Он её страхует, чтобы, не дай бог, под гусеницы не попала…
— Не смей трогать бабушку руками…
— Отойдите сами…
— А-а-а-а, руки выкручивают…
— Спокойно, я только вас за руку поддерживаю…
— Фашисты!!!
Наконец трактор достиг забора, опустил скребок и повалил забор. На перерез бульдозеру бросается хозяин:
— Стойте!!! Давайте машину и солдат. Я согласен!
— Вот — машина, вот — старший, командуйте!
— И мне!
— Мне тоже!
Всё! Лёд тронулся. Потихоньку из толпы по одному, по два все бросились разбирать машины. Толпа моментально рассосалась. Осталось несколько растерянных ветеранов.
— Вы, почему машины не берёте?
— А нам ни к чему. У нас здесь участков нет…
— Так что же вы?..
— Мы с народом, мы за справедливость…
А я, значит, против народа и за несправедливость. Одни получили квартиры, обжились, имеют дачные участки, гаражи и хотят ещё под окнами огород с курятником. Остальные должны ждать второго пришествия и лет 50 спать спокойно на газетке в углу казармы, потому как в трёхзначной очереди на жильё им и их детям ничего не светит. Проглотил я эту пилюлю и пошёл смотреть, как завертелась работа. Те, кто полчаса назад надрывали глотки, разобрали машины и зашуршали на своих участках. Привели тракториста и вместе с трактором отправили в парк. Воздушно-десантная бригада погрузилась в двухмесячное рабство, а я переквалифицировался в прораба. Никто за три дня не уложился, помогал всем до разумных и не совсем пределов, замордовал бойцов и технику, но площадки через две недели очистили и запустили строителей.
Однако комитет сопротивления работу продолжил. Повестки на моё имя приходили пачками. Пара документов из высоких кабинетов даже требовали «Прекратить!» Теперь уже не я звал к себе прокуратуру, окружное и районное начальство, а оно почти ежедневно хотело меня видеть. Сначала мотался сам, потом приспособил юриста и воспитателей. Запомнился один разговор во Всеволожске у главаря района. Ставить меня на место доверили молодому парню, кто он там по должности не знаю.
— На вас много жалоб от жителей городка. Самоуправничаете. Надо прекратить стройку, а с людьми всё решить по-хорошему. Вы, товарищ полковник, перегибаете…
— Я, что себе дачу строю? У меня двести семей без крыши над головой!
— Всё равно, надо демократичней…
— Пробовал… Ладно, как тебя зовут? Николай? Меня Владимир. Хороший вид у тебя из окна. Парк, сосны, воздух…
— Да, ну и что?
— Я завтра приеду, обмотаю колючей проволокой площадку между четырьмя соснами, поставлю хибару и запущу внутрь свиней с курями, как тебе понравится?
— Не имеешь право.
— А мне плевать, у нас демократия, делаю, что хочу.
— Милицию вызову и тебя уберут.
— Милиция, во-первых, не приедет — криминала нет, а, во-вторых, меня не тронет, я — народ.
— Да я сам сяду за трактор и уберу тебя вместе со свиньями…
— А я, что, Николай, делаю???
— Ладно, давай, только без жалоб.
— Без жалоб не получится, процесс пошёл. Может, если бы приехали, когда я вас звал, жалоб и не было, а теперь отписывайтесь…
— Хорошо, успехов тебе, Владимир.
— Спасибо и тебе того же…
Когда из земли, как грибы полезли вверх коттеджи и особенно, когда правдами и неправдами многие побывали внутри и посмотрели отделку, жалобы прекратились. Зато удесятерились посетители у начальника гарнизона в часы приёма по личным вопросам. Оказалось, что многим просто невыносимо жить вчетвером, пятером в старых одно, двухкомнатных квартирах и очень желательно жилищные условия улучшить. Пришёл практически весь актив. Угадайте с одного раза, кто был первым. Правильно — жена бывшего начальника политотдела! И смотрит так с надеждой, кто ж нам кроме вас поможет. Закусил я свое эго, даже ничего не напомнил. А вспомнил тост солдата из Бундесвера. Интересно, знал он про всю эпопею или так, из вежливости, сказал?
Гвозди б делать из этих людей:
Крепче б не было в мире гвоздей.
Н. С. Тихонов
Не знаю почему, но мне было легче доложить командующему, что я лично зарезал солдата или съел грудного ребёнка, чем заикнуться о том, что у меня на прыжках травмирован боец. Это последняя стадия деградации десантного командира, не способного подготовить солдат к прыжку и обеспечить безопасность на площадке приземления. А для ВДСника это вообще как чёрная метка. «А, это тот, у которого 9 лет назад солдат запутался в стропах»… Так что к прыжку у каждого отношение своё.
Что такое прыжок для командира? Это счастливое совпадение множества независимых и весьма непредсказуемых факторов. Взять хотя бы погоду. Вы часто видели в Питере чистое небо зимой? И чтоб без ветра. И мороз не более… И без штормового предупреждения. А площадку 2 на 5 километров? И ничего опасного рядом. И чтоб снег не менее 20 сантиметров. И чтобы борт в последний момент не сломался или его срочно не перебросили на внезапно возникшую задачу. И небо свободно. И экипаж оказался с допуском… И…. и… и… Заметьте, про себя любимого ещё ни слова. А ведь подготовить людей, уложить парашюты, пройти предпрыжковую, экипировать, доехать, выпрыгнуть и приземлиться — тоже не фунт изюму. И выезжает на прыжки не один человек, а тысяча. Каждый литр бензина считан, холостой выезд может оказаться последним…
Словом, когда всё героически срослось, подготовка проведена, погоду обещали, бригада на аэродроме, парашюты одеты, вертолёт на полосе, а я на «Метео» слушаю разговор руководителя полётов с Дворцовой.
— Какая, на хрен, хорошая погода! Вокруг на трёх аэродромах погоды нет, а у вас в Касимово, видите ли, есть!
И как последний довод руководителя:
— Здесь лично командир бригады полковник Осипенко, поговорите с ним!
— Берёшь ответственность?
Во, блин, испугал. Я эту ответственность двадцать лет как взял, так до сих пор с ней не расставался.
— Беру!
А в это время откуда-то потянул нехороший ветерок и аэродром уже начинало заволакивать. Посмотрели с Николаем Майдановым, командиром вертолётного полка, друг на друга и на выдохе, дуэтом:
— Поехали!
Я — на «старт», он — за штурвал. То, что Коля пилот от Бога, знали все, но даже ему не дано видеть сквозь облака. А он и не смотрел, он чувствовал каким-то шестым или седьмым чувством «летяги» и выложил пристрелку, как молодая мама кладёт младенца в кроватку. Не зря его боготворили «афганцы», не зря он Герой Советского Союза. Пошла выброска! Заработал отлаженный конвейер. Каждый знает свою роль и своё место. Предыдущий корабль ещё не приземлился, а с земли иногда только по звуку наводим очередной. ВДСники в мыле, бойцы одни в воздухе, другие бегут в вертолет, третьих разогревают командиры на земле, и все с завистью смотрят на тех, кто приземлился. Счастливчики, распаренные, как после бани, выходят на сборный пункт.
