По сведениям, поступившим из военно-морского оперативного командования, в Исландии располагались авиабазы британцев, поэтому приходилось считаться с возможностью того, что их самолеты регулярно патрулируют район между Рейкьявиком и Гренландией. Учитывая это обстоятельство и в особенности исключительную видимость, Кранке посчитал весьма маловероятным, что «Шеер» сможет пройти через пролив незамеченным. Однако он решил идти как можно ближе к границе пакового льда, надеясь, что из-за перепада температур там образуется туман. Теперь курс «Шеера» лежал на северо-запад, шел прямо к фьорду Сермилик на Земле короля Кристиана IX. К вечеру дальновидность Кранке была вознаграждена — видимость ухудшилась, и резкое падение температуры указало на присутствие льда. Дул холодный, сырой ветер, и вскоре корабль окутал промозглый и липнущий, но радостно встреченный туман.
На ночь «Шеер» остановился. Никто не спал, экипаж находился в состоянии повышенной боевой готовности, но делать было нечего, кроме как ждать. На борту царила мертвая тишина; единственное, что двигалось, это антенна корабельного радара, которая неустанно вращалась, охватывая горизонт, но из радиолокационной рубки неизменно докладывали: «Посторонние объекты не обнаружены. Посторонние объекты не обнаружены». В недрах корабля только вспомогательные двигатели вхолостую накручивали обороты.
Вахтенные в опушенных мехом куртках мерили шагами мостик, кроме мостика какое-то движение продолжалось только в камбузе. Чашки кофе следовали одна за другой. В радиорубку набился полный состав, но там тоже ничто не нарушало молчания. Большой шифровальный аппарат «М» с его сложнейшим механизмом настроили на прием особых кодовых сообщений. Здесь тоже оставалось только ждать. Сигарный дым клубился в офицерской кают-компании, и часы монотонно отсчитывали секунды. Одна и та же мысль засела в голове у каждого: «Сколько еще нам торчать тут без дела?»
В 5.00 корабль окутался плотным туманом, пошел снег. Метеоролога Дефанта, который снова стал одним из важнейших людей на борту, вызвали на мостик. Будить его не пришлось. Он работал, всю ночь собирал данные. Стоило Кранке увидеть его мрачное лицо, как он понял, какой ответ получит на свой вопрос.
— Значит, надеяться особенно не на что? — спросил он.
— Боюсь, что нет, капитан. Во всяком случае, пока. В течение еще нескольких дней заметных изменений погоды в ближайшем районе не предвидится.
— Значит, нам остается только держаться как можно ближе к границе пакового льда и двигаться к теснинам, — задумчиво сказал Кранке, на что метеоролог не ответил: это было дело капитана.
«Шеер» взял курс 70°, пробираясь сквозь снегопад к узостям Датского пролива на скорости 20 узлов.
В 7.52 из радиолокационной рубки доложили на мостик: «Крупный объект в 337°, дальность 18 000 метров».
Крупный объект означал корабль, почти наверняка вражеский крейсер, наискосок с левого борта, то есть еще ближе к паковому льду, чем «Шеер». Он шел со скоростью 15 узлов курсом 60°.
— Это, наверно, патрульный крейсер, — сказал Кранке, — разумеется, высматривает нас там, где видимость хуже всего, — на границе льда.
— Судя по его курсу, он идет к узости, — вставил штурман.
— Верно, — ответил Кранке, — и если я не очень ошибаюсь, то он не один. Вероятно, у него там встреча со вторым крейсером.
— Неплохо придумано, — признал штурман.
— Они там тоже не дураки.
— А вы чего ожидали? — спросил Кранке.
— Если мы зашли так далеко, то вовсе не потому, что наш противник глуп, это совсем не так. Скорее всего, третьего с ними нет, поэтому продолжим идти тем же курсом, но увеличим скорость до двадцати трех узлов.
— Как насчет двух других крейсеров, о которых сообщал «Хиппер»? — спросил штурман.
— Думаю, мы выйдем на это место ночью, — сказал Кранке. — Посмотрим. Так или иначе, у меня большие подозрения, что наш объект — один из них.
В 10.40 из радиолокационной рубки доложили, что объект исчезает с экрана, а через несколько минут окончательно подтвердили, что он исчез.
В полдень немного распогодилось. К 13.00 установилась хорошая видимость, и Кранке взял курс 90°, чтобы еще дальше отойти от ранее замеченного объекта. Артиллеристы получили приказ занять места у орудий главного калибра; в любой момент «Шеер» мог вступить в контакт с врагом, тем более что видимость постоянно улучшалась. Положение усугублялось тем, что вышло солнце и окончательно разогнало остатки тумана. Под голубым небом видимость была превосходной. День не отличался от вчерашнего. Учитывая цели Кранке, погода не могла быть хуже, но «Шеер» уже слишком далеко забрался на северо-восток, чтобы повторное приближение к границе льда могло принести какую-то пользу. В любом случае где-то рыскал вражеский крейсер, и Кранке изменил курс хотя бы для того, чтобы не столкнуться с ним. Теперь осталось только идти заданным курсом и надеяться на лучшее, хотя все как будто указывало на то, что вскоре «Шееру» предстоит тяжелое испытание.
— Темнота или густой туман, — тихо сказал Кранке. — Больше нам ничто не поможет.
Но ни того ни другого ждать не приходилось. В 16.20 впередсмотрящий доложил об обнаружении мачт и низкой трубы в 60°.
— Господа, это второй крейсер! — воскликнул Кранке и тут же отдал приказ повернуть на юго-восток.
Какое-то время «Шеер» следовал курсом 140°, затем снова вернулся на 90°. Кранке вздохнул с облегчением: впередсмотрящий британского крейсера не заметил их. Такая мелочь могла решить все. Передышка, которую капитан дал своему экипажу, приносила плоды; ни один человек не чувствовал себя усталым или разбитым. До конца дня впередсмотрящие не заметили ни вражеского самолета, ни корабля. А теперь они с надеждой наблюдали, как солнце садится за горизонт. Трудно было поверить, что этот сияющий мягким светом диск в тропиках обжигал их своим свирепым жаром.
Постепенно становилось холоднее. Свет померк, небо в зените стало синевато-зеленого цвета, а там, где солнце опустилось за горизонт, появились пастельные оттенки более изящных тонов, от розового с золотистым отливом до самого теплого желтого. На востоке сгущалась тьма, чтобы накрыть «Шеер».
В 18.00 всем матросам было приказано занять места. В 18.30 машинный телеграф дал сигнал полный вперед, и «Шеер», взяв курс 50°, помчался прямо к теснинам, до которых было уже рукой подать. В то время как команда стояла у орудий и на постах впередсмотрящих, со сдерживаемым возбуждением ожидая решительных действий, возможно, в ближайшее время, на мостик пришло неутешительное донесение: «Радар неисправен».
