«Хиония, вдова офицера, обиделась на меня за то, что я про ее отца сказал, что он будет в аду вместе с чертями угли в печи класть, — якобы жаловался Распутин Илиодору. — Обиделась, написала про меня разной чуши целую тетрадь и передала царю. А царь вот вчера пригласил меня и спрашивает: "Григорий, читать эту тетрадь али нет?" Я спрашиваю: "А тебе приятно читать в житиях святых, как клеветники издевались над праведниками?" Он говорит: "Нет, тяжело". "Ну, как хочешь, так и делай". Николай взял тетрадь, разорвал на четыре части и бросил в камин».
Свою оценку действиям Феофана дал и игумен Серафим (Кузнецов), автор книги «Православный царь-мученик».
«Впоследствии у Григория Распутина с епископом Феофаном вышли неприятности, последний ставил в вину Григорию Распутину то, что якобы ему одна какая-то женщина открыла на исповеди — неблагопристойное поведение старца Григория. Епископ Феофан и здесь показал свою неопытность духовную, на слово поверил этой женщине, которая, впоследствии оказалось, все это придумала; но это еще ничего, он доложил Царице, что ему на исповеди такая-то открыла нехорошее по отношению поведения Григория. Каково же было глубоко верующей Императрице слышать от своего духовника то, что ему было открыто на исповеди! Значит, сегодня он будет говорить одно, завтра — другое <…> Этим своим поступком, недопустимым для духовника, он решительно оттолкнул от себя так преданную доселе духовную дочь — Царицу, которая чуть-чуть совершенно не потеряла веры в подобных епископов-духовников <…> отказ от своих слов, сказанных на исповеди епископу Феофану, женщины укрепили убеждение царицы по отношению своего духовника епископа Феофана и Григория Распутина. Впоследствии ей казалось, что все то, что пишут и говорят про Григория, все это по зависти клевещут на него и трудно было ее в этом разубедить».
Что за женщина сначала призналась на исповеди, а потом отказалась от своих слов — сказать трудно. Скорее всего, это была не Берладская, но Вишнякова, и произошло это весной или летом 1910 года, по возвращении Мери из Покровского. Но самое главное даже не это. Существуют косвенные свидетельства того, что отчасти слухам о падениях Распутина Императрица верила и пыталась найти поведению своего Друга объяснение. Протопресвитер Шавельский приводит в мемуарах свой разговор с духовником Царской Семьи, сменившим епископа Феофана после того, как тот выступил против Распутина:
«О. Васильев не отрицал ни близости Распутина к царской семье, ни его огромного влияния на царя и царицу, но объяснял это тем, что Распутин, действительно, — человек, отмеченный Богом, особо одаренный, владеющий силой, какой не дано обыкновенным смертным, что поэтому и близость его к царской семье и его влияние на нее совершенно естественны и понятны. О. Васильев не называл Распутина святым, но из всей его речи выходило, что он считает его чем-то вроде святого.
— Но ведь он же известный всем пьяница и развратник. Слыхали же, наверное, и вы, что он — завсегдатай кабаков, обольститель женщин, что он мылся в бане с двенадцатью великосветскими дамами, которые его мыли. Верно это? — спросил я.
— Верно, — ответил о. Васильев. — Я сам спрашивал Григория Ефимовича: правда ли это? Он ответил: правда. А когда я спросил его: зачем он делал это, то он объяснил: "для смирения… понимаешь ли, они все графини и княгини и меня грязного мужика мыли… чтобы их унизить".
— Но это же гадость. Да и кроме того: постоянное пьянство, безудержный разврат — вот дела вашего праведника. Как же вы примирите их с его "праведностью"? — спросил я.
— Я не отрицаю ни пьянства, ни разврата Распутина, — ответил о. Васильев, — но… у каждого человека бывает свой недостаток, чтобы не превозносился. У Распутина вот эти недостатки. Однако они не мешают проявляться в нем силе Божией.
Эта своеобразная теория оправдания Распутина, как оказалось, глубоко пустила корни».
А дальше Шавельский пишет и вовсе об очень странной истории, которую поведала ему в сентябре 1915 года вдова герцога Мекленбург-Стрелицкого графиня Карлова и которая касается на сей раз даже не царского духовника, но самой Императрицы:
«За несколько дней пред тем Императрица Александра Федоровна передала ей (Карловой. — А. В.), порекомендовав прочитать, как весьма интересную, книгу: «Юродивые Святые Русской Церкви». (Заголовок книги привожу по памяти. Мне говорили, что книга эта составлена архимандр. Алексием (Кузнецовым), распутинцем, в оправдание Распутина. Может быть, в награду за эту услугу архимандрит Алексий, по протекции Распутина, в 1916 г. был сделан викарием Московской епархии, после чего он как-то хвастался одному из своих знакомых: «Мне что до Распутина: как он живет и что делает. А я вот, благодаря ему, сейчас Московский архиерей и, при всех благах, получаю 18.000 р. в год». (Архимандрит Алексий, как мне сообщил проф. Н. Н. Глубоковский, представлял эту книгу в СПб Духовную Академию для получения степени магистра богословия, но там ее, конечно, отвергли.)
В книге рукою Императрицы цветным карандашом были подчеркнуты места, где говорилось, что у некоторых святых юродство проявлялось в форме половой распущенности. Дальнейшие комментарии излишни».
Комментарии, впрочем, можно найти в книге С. Л. Фирсова «Русская Церковь накануне перемен»: «Скорее всего, императрица могла обратить внимание на главу IX ("Бесстрастие, как завершение подвига 'юродства'. Проявление высшей степени святости в св. юродивых"). Автор (в то время иеромонах) подчеркивал, что бесстрастие есть стремление к богоподобию, при котором все страсти утихают. "Приобретению состояния бесстрастности, — указывалось в книге, — способствовала еще сильным образом та житейская обстановка, среди которой действовали св. юродивые, приучавшие себя к индифферентному бесстрастному обращению с людьми (напр[имер] с блудницами)".
Приходя к блуднице, такой святой не только не чувствовал движения страсти, но даже блудницу приводил к чистому и подвижническому житию. Далее иеромонах Алексий приводил историю со святым юродивым Серапионом Синдонитом, предложившим одной затворнице проверить, умерла ли она для этого мира — снять одежды и пройтись вместе с ним обнаженной по городу. Таким образом, — делал вывод автор, — святые юродивые препобеждали естество, становились выше его. "И только божественной помощью, — указывал о. Алексий, — при собственных напряженных усилиях ума и воли, и можно объяснить то явление, что св. юродивые, вращаясь почти нагие в кругу женщин, оставались нечувствительными к женским прикосновениям".
Уже то, что Распутина могли сравнивать со св. юродивыми — достаточно показательно».
