Последним фильмом Людмилы Гурченко стали «Пестрые сумерки». Вот уж идеальный пример отчаянной борьбы за то, чтобы сохранить профессию любой ценой, пусть даже в одиночку. Нет продюсеров– станем продюсерами. Нет спонсоров – снимем на свои. В этой картине все, до последнего штриха, вложено, сложено, придумано, выполнено и оплачено самой Гурченко и ее мужем, продюсером Сергеем Сениным. Когда однажды пришла убрать квартиру домработница, она в испуге стала звонить актрисе: «Людмила Марковна, вас, кажется, обчистили!» Потому что почти вся мебель была вывезена на съемочную площадку. Свои платья, свой реквизит.
Хороший театральный режиссер, взявшийся было за постановку, в последний момент отказался. Картина осталась без режиссера. На амбразуру кинулся и завершил работу оператор Дмитрий Коробкин. Стала сама себе режиссером и Людмила Гурченко.
Знающая кинопроизводство досконально, она всегда гнала от себя эту мысль – заняться режиссурой:
– Мне предлагали картину после «Аплодисментов» – я отказалась. Для этого нужно иметь огромное здоровье, хороший авантюризм и умение обмануть, глядя в глаза: мол, для вас роль пишется – и актер там уже с ума сходит от счастья. А она не пишется, уже давно другого актера взяли! Нет, этого я бы не смогла. Для меня режиссеры – это Ромм, Райзман, Пырьев, Юткевич, понимаете? Это величины, космос! Вот таких режиссеров я встретила, когда пришла на «Мосфильм». Это потом уже все стало мельчать. И уже стали попадаться люди, не знающие, как выстроить кадр. Как работать с композитором – не знают. Как работать с текстом и о чем будет фильм – не знают. Плавают в сюжете, в монологах и диалогах. Хотя орать «Мотор!» любят все. Почему считается, что у меня плохой характер? Потому что во все приходилось влезать!
В «Пестрых сумерках» пришлось во все влезть всерьез и надолго – так сложились обстоятельства. Гурченко здесь автор идеи, автор музыки, она импровизировала диалоги в сценарии, написанном Олегом Антоновым. Многие фабульные мотивы, связанные с ее героиней, заставляют по-новому увидеть собственную судьбу актрисы. Фильм пронизан ее волнением, ее любовью, ее личностью. Абсолютно авторское высказывание – в формах музыкальной мелодрамы.
Эту картину можно упрекнуть в чем угодно – в неумеренной мелодраматичности, в дилетантском характере сценария, в огрехах игры самой Гурченко, которая действительно нуждалась всегда в крепкой режиссерской руке и, главное, в критичном режиссерском взгляде. Но эта картина – поступок. Ее искренность, неподдельное волнение создававших ее людей, их горячее сочувствие своему удивительному герою передавались в зал и заставляли зрителей кричать не «Браво!», а «Спасибо!» и – самое примечательное: «Вот такие фильмы нам нужны!».
Люди стосковались по кино, которое пытается не только развлечь, а и помочь.
В основе сюжета – реальная судьба Олега Аккуратова, слепого от рождения, но необыкновенно одаренного музыканта. Молодой актер Дмитрий Кубасов играет человека решительного, сумевшего взять будущее в свои руки. В жизни судьба Олега складывалась тревожнее. Когда-то отдавшие его, слепца-четырехлетку, в детдом, родные вспомнили о нем, едва талант сделал его перспективным, а его имя появилось в газетах. И вместо того чтобы учиться, молодой музыкант оказался заперт в родном Ейске, где, говорят, играл для заработка в ресторанах. Где он и что с ним теперь – неизвестно. Хотя, утверждала Гурченко, он – гений.
Говорить о чужих талантах Люся могла часами:
– Наша встреча – чистая случайность. Мы тогда работали в концертах с джазовым пианистом Михаилом Окунем, и вот он однажды предложил: «Давай-ка я познакомлю тебя с моим учеником. Только он слепой». И дал видеозаписи: мальчик лет четырех творит у рояля сущие чудеса. Замечательно играет джаз, классику – все, что слышал по радио. Потом мне рассказали, что ему было три года, когда он подошел к пианино и принялся на слух играть мелодию из Первого концерта Чайковского. На другой записи ему уже семнадцать, и он с симфоническим оркестром играет в Зале консерватории. Рядом с ним у рояля директор Армавирской специальной музыкальной школы для слепых и слабовидящих детей Александра Кирилловна Куценко. Я еще тогда подумала: как же он будет вступать, не видя дирижера?! Но она его тихонько трогала за локоть – и он начинал играть. Его техника ошеломляла. Так мы с ним познакомились – здесь, у меня в квартире. Он сел за рояль и заиграл. А знает он практически все.
– При этом так ни разу и не увидев нот!
– А его научили читать ноты по системе Брайля. У него абсолютный слух и космическая память. В консерватории сказали: такие рождаются раз в сто лет. Он знал весь мой репертуар, и если мы договорились о каких-то темпах или паузах, через месяц я уже забыла – а он помнит! Словно всю жизнь пели вместе. И мне не давала покоя мысль: как это может быть, чтобы о таком феномене люди не знали! И вот в театре «Современник» устроили благотворительный вечер в пользу больных детей. Играли в основном рок: сцена заставлена инструментами, рояль поставить негде. Олег приехал в сопровождении директора интерната и завуча по музыкальной части: он же слепой и один не может! На сцене гремит рок, фальшивят так, что у Олега все лицо перекосилось, – у него абсолютный слух, и он фальши не переносит. Миша Окунь достал электроклавиши со звуком рояля, но нам разрешили спеть только одну вещь. Концерт записывался каналом НТВ. Я представила публике молодого музыканта из училища… не стала говорить, что для слепых. Сказала: для особо одаренных детей. Мы вышли, он сел за рояль, мы спели «Мороз и солнце; день чудесный!». И сразу, не давая времени для аплодисментов, он запел по-английски. Это надо слышать – думаю, сам Фрэнк Синатра слушал бы его с удовольствием. Поразительно, что он себе аккомпанирует не аккордами, как это делают Стиви Уандер или Рэй Чарльз. Он солирует, и это отдельная поэзия. Он даже знает акценты: чикагский, нью-йоркский… Откуда? Он это слышал и в совершенстве запомнил!
Мы сидим в ее квартире близ Патриарших. Молчаливый Сергей Сенин, снабдив нас кофе с какой-то снедью, тактично удалился гулять с собачками, которые давно уже нетерпеливо повизгивали, с ненавистью глядя на меня: пришел тут и мешаю жить.
– А что, Олег владеет английским?
– Он может петь и по-английски, и по-немецки. Научился по аудиоплееру… Пейте кофе – остынет!.. И вот он спел – и зал встал! Я вам честно скажу: впервые мне был послан такой праздник! Ну а потом… вообразите: проходят дни, дни проходят. Мы ждем, когда НТВ покажет этот концерт. Наконец концерт показали – но этот номер вырезали! Вы-ре-за-ли! Это такой был удар! У нас ведь к инвалидам до сих пор относятся как к обузе, которую лучше и не видеть…
