Договорились о двух днях перемирия — оно соблюдалось только 2 часа, трупы убрать не успели, начался артобстрел. В ответ на предложение Джохара о начале мирных переговоров российские военные предъявили ультиматум о сдаче «бандформированиями» оружия. Председатель Государственной думы Николай Рыбкин сделал неожиданное заявление: «Не пачкайте правительство в грязи! Виноваты те, кто не занялся Чечней раньше. В любом городе на территории России, будь то Петербург, Чебоксары или Москва, будет с банформированиями то же самое, что и в Чечне». Что же тогда останется от России и от ее армии? Пятилетняя маленькая девочка на вопрос журналиста о Президенте ответила: «Президент Ельцин — плохой, потому что убивает чеченцев, и хороший, потому что нас еще не убил!»
Президентский дворец на площади Свободы стал символом сражающейся Ичкерии. Его уничтожают из всех видов оружия и никак не могут уничтожить российские ястребы — бомбардировщики, артиллерийские орудия, «Грады» и танки. От одной глубинной многотонной бомбы, пробившей все 9 этажей и бетонные перекрытия, погибло сразу 40 человек в подвале — пленные и раненые, вместе с медсестрами. Другая точно такая же бомба, не разорвавшись, застряла, повиснув в одном из перекрытий. На нее ходили смотреть, удивляясь огромной величине, защитники дворца и журналисты.
Штаб Президента решили перенести в другое, более безопасное место. Джохар долго отказывался, но его соратники настояли на своем решении: «Нельзя рисковать делом Свободы. Что будет с республикой, если мы все сразу погибнем?» Он перебазировался только после долгих уговоров. Во дворце остались верные друзья и товарищи: Аслан Масхадов, Зелимхан Яндарбиев, президентская гвардия и ополченцы.
Все мосты и подходы к дворцу находились под непрерывным огнем русских. Минометно-артиллерийским обстрелом уничтожались все машины с боеприпасами и продуктами, пробивающиеся к защитникам дворца. Раненых и убитых вывозили по ночам. И, тем не менее, осажденный российскими войсками дворец с огромным риском для жизни посещали отчаянные добровольцы. На уазике с продуктами и боеприпасами, под свистящими пулями, прорывался туда несколько раз Магомет Хачукаев. Пробились к осажденным Хамад Курбанов и Тамерлан-Кунта, сын Абдурахмана Авторханова с журналистом Матэ Цихелашвили, украинская делегация Михаила Ратушного и Мария Базелюк.
Картины и музейные исторические ценности не были вывезены из Грозного. Когда Джохар узнал, что они разворовываются федералами и увозятся в Россию, то он заявил, что после войны российское правительство должно будет их вернуть.
Рубати оказалась на войне случайно. После очередной танковой атаки за ней заехал муж, не так давно ушедший в ополчение, и увез жену помочь тяжелораненым. Медицинского персонала катастрофически не хватало. Наспех одев полугодовалого сына, Рубати отнесла его к соседке, русской бабушке. «Я скоро», — пообещала она, но вернулась только через две недели. Русские солдаты сожгли ее дом и расстреляли бабушку вместе с шестимесячным ребенком. Похоронив их рядом с пепелищем, на соседнем поле, она ушла через горящий город обратно на позиции.
За очередной группой раненых в осажденный и насквозь простреливаемый Президентский дворец прорвалась санитарная машина Рубати. Она с водителем зашла к Зелимхану в кабинет, в соседней комнате был Джохар. Охрана ее остановила: «Не зайдешь!» «А я закричу, он меня услышит и выйдет». Вдруг дверь открылась, на пороге стоял Джохар. Рубати кинулась к нему:
— Джохар, у нас беда! Нашу «санитарку» подбивают то наши, то русские.
— Почему?
— У нас украли флаг ополченцы, из-за этого нас теперь не узнают.
Джохар забрал свой флаг у охраны и передал Рубати. Этот флаг, подаренный Джохаром, многие пытались украсть, но Рубати с Умаром Исиевым охраняли его и пронесли через всю войну. Когда во время боя санитарная машина-вездеход с ранеными загорелась, Рубати в первую очередь схватила этот флаг, потом прыгнула к раненым и начала их вытаскивать, чтобы не сгорели. «Умар, помоги!» — крикнула водителю, но он не услышал. Подошла к Умару, он уже горел. Умирая, перед смертью, еле шевеля обгоревшими губами, попросил: «Повесь флаг после войны над Президентским дворцом». Три раза сказал: «АЛЛАХУ АКБАР!» и умер. 6 августа 1996 года, когда восставший народ смел оккупантов, освободив город Грозный, Рубати исполнила последнее завещание Умара Исиева, повесила «флаг Джохара» над уцелевшим зданием Совета Министров. Президентский дворец уже был взорван и сожжен.
19 января 1995 года на двенадцатый участок к Шамилю Басаеву приехал Джохар. В большом зале собралось много военных, шло обсуждение важных вопросов обороны республики. Некоторые командиры на совещании стали снова жаловаться, что нет патронов и боеприпасов. Джохар спокойно спросил: «Вы ради кого воюете?» «Ради Аллаха!» «Так и воюйте ради него, а патронов и боеприпасов нам российские войска завезли столько, что еще на две-три войны хватит!» Многие из них верили, что у Джохара есть тайное оружие, которое он сейчас прячет, но его обязательно выдадут в крайнем случае. Ведь появились же совершено неожиданно во время штурма «припрятанные» Джохаром гранатометы. «Если он ведет войну с такой огромной Россией, то «оно» обязательно есть, — уверяли бойцы друг друга. — Как же иначе? Президент все предусмотрел…» Когда совещание уже заканчивалось, встала, подталкиваемая любопытными, смелая Рубати: «Можете ли Вы ответить на мой вопрос? Начиная с Долинска, мне прожужжали все уши про какое-то «къоман къэйле» (тайна народа). Мне надоело слушать «къоман къэйле!», «къоман къэйле!». Есть ли у нас «къоман къэйле»? Джохар громко, от всей души рассмеялся. Потом обвел всех усталыми глазами, протянул руку в зал и, показывая на стоящих военных и ополченцев, гвардейцев и санитарок, просто сказал: «Шу ду са къоман къэйле! (Вы — моя тайна народа). Мы обязательно победим! — и тут же пошутил: — Но если устазы (пророки) не об этой войне рассказывали, нам всем «большой кидняк» будет!»
В долгожданную будущую победу верилось пока с трудом и, тем не менее, точно сбывалось все, о чем говорили чеченские «олияи» (пророки) сотни лет назад.
Последняя встреча Рубати с Джохаром произошла в Котар-Юрте, на окраине села, где был развернут полевой госпиталь. Обходя всех раненых, Джохар зашел в палатку, где лежала парализованная после ранения осколком Рубати. Она хотела ему что-то сказать, но не смогла, губы не повиновались. Джохар вспомнил ее сам: «Вот, дерзкая, с двенадцатого участка», — и долго потом что-то рассказывал. Перед уходом представил Рубати к награде «За Грозный». Из всех своих пяти наград Рубати надевает и ценит только ту, которую получила от Джохара.
