«Берегись, моя Принцесса! Когда я приеду, я зацелую тебя до синяков и откормлю так, что ты станешь совсем пухлой. И если ты будешь непослушной, увидишь, кто сильнее: нежная маленькая девочка, которая ест слишком мало, или большой страстный мужчина с кокаином в теле. Во время последнего сильного приступа депрессии я вновь принял коки, и небольшая доза прекрасно меня взбодрила. В настоящее время я собираю все, что написано об этом волшебном веществе, чтобы написать поэму в его честь».
В 1884–1885 годах Фрейд опубликовал несколько статей, в которых рассматривал терапевтический эффект кокаина и предлагал применять его для лечения нервного истощения, невралгии, сердечных болезней и даже бешенства и диабета. Также он указывал на то, что употребление этого вещества в малых дозах не вызывает привыкания. Когда к 1887 году это мнение было опровергнуто, Зигмунд опубликовал статью «Кокаиномания и кокаинофобия», в которой признал свою неправоту. Так Фрейд стал одним из невольных виновников популярности нового наркотика. К этому времени он, по словам одного из его коллег, уже помог выпустить на свободу бич человечества.
Потерпела неудачу и попытка излечить с помощью кокаина зависимость от морфина. Один из самых близких друзей и коллег Фрейда, Эрнст фон Флейшль-Максоу, во время вскрытия занес в рану на пальце инфекцию. Это вскоре привело к воспалению, и палец пришлось ампутировать. Однако шов плохо заживал из-за нагноения. Постоянные боли и хирургические вмешательства заставили Флейшля принимать морфий, и очень скоро врач приобрел зависимость от этого препарата. Флейшль был в отчаянии и говорил, что покончит с собой, когда умрут его родители. Кокаиновая терапия, предложенная Фрейдом, на первых порах дала определенные улучшения. Его друг Флейшль решил, что ему удалось преодолеть наркотическую зависимость. Но вскоре он пристрастился к новому наркотику и стал принимать его в огромных дозах.
Попытки найти лечебный эффект кокаина не принесли Фрейду славы, но и не подорвали его авторитет в научных и медицинских кругах. Ведь далеко не он один искал в этом веществе некую панацею. А неудачное лечение Флейшля, который умер в 1891 году, было не чем иным, как попыткой спасти обреченного друга — другие врачи признавали морфинистскую зависимость Флейшля неизлечимой. То, что сам Фрейд избежал наркотической зависимости — настоящее чудо. Известно, что ученый, по крайней мере до 1895 года, принимал этот опасный препарат в различных дозах.
В 1885 году Зигмунд вел платные занятия для стажеров больницы и получил звание приват-доцента по невропатологии. К этому времени относится один из эксцентричных поступков Фрейда. Он уничтожил основную массу личных документов. В одном из писем Марте он так объяснял свой поступок: «Что касается моих биографов, то пусть они помучаются, мы не будем облегчать им задачу. Каждый сможет по-своему представить "эволюцию героя", и все будут правы; меня уже веселят их ошибки».
В том же 1885 году состоялось еще одно событие, сыгравшее важнейшую роль в становлении взглядов Фрейда: он отправился на стажировку в Париж. Там он работал в «Сальпетриере» — приюте для престарелых и душевнобольных, под руководством знаменитого профессора Шарко. Фрейд заранее отдавал себе отчет в важности этой поездки. Получив стипендию на прохождение стажировки, он писал Марте:
«Маленькая Принцесса, моя маленькая принцесса. О, как это будет прекрасно! Я приеду с деньгами <…> Потом я отправлюсь в Париж, стану великим ученым и вернусь в Вену с большим, просто огромным ореолом над головой, мы тотчас поженимся, и я вылечу всех неизлечимых нервнобольных».
К тому времени 60-летний Жан Мартен Шарко был всемирно знаменитым врачом и ученым. Одним из его коньков было лечение истерии. В те времена бытовало мнение, популярное еще со времен Гиппократа, согласно которому в основе истерии лежат физиологические причины — «блуждающая матка» (ustera — по-гречески матка). При этом большинство врачей считали симптомы истерии (паралич, конвульсии, перепады настроения) не более чем симуляцией. Шарко был противником обеих этих точек зрения. Причины заболевания он искал в психике пациенток, а признаки истерии считал вполне реальными физиологическими симптомами, вызванными психическими причинами. Кроме того, Шарко показал, что истерия не является прерогативой слабого пола, описав случаи этого заболевания у мужчин. В лечении Шарко активно использовал гипноз, во время которого пытался ввести пациентов в состояние, подобное истерическому.
Популяризации методов и идей французского врача способствовали и впечатляющие сеансы публичного лечения, которые устраивал Шарко. В какой-то мере эти сеансы больше напоминали театральные представления. Пациентки вводились в состояние гипноза и чутко реагировали на слова врача, которые мог вербальным воздействием вызывать и прекращать те или иные симптомы. Некоторые из молодых пациенток даже приобретали определенную популярность: их фотографии мелькали в журналах, они становились героинями картин художников. Биографы часто подчеркивают значение сеансов доктора Шарко в формировании взглядов Фрейда. Так, Роже Дадун в своей книге «Фрейд» пишет: «Благодаря этим непринужденно и артистично исполненным Шарко спектаклям Фрейд почувствовал, вероятно, что больничная палата может стать местом постановки особой пьесы, основанной на внутренних переживаниях и мыслях, к которым обращается, в то же время отвергая их, культура: женщина и секс <…>, тема, воскрешающая воспоминания о религиозных мистериях, разворачивающихся вокруг костров, на которых сжигали ведьм. Может быть, благодаря этим впечатлениям возникло у него сильное, неясное и волнующее представление о тайной связи женственности и сексуальности, и впервые показался "неизведанный континент". Определенно можно сказать, что он увидел перед собой появление новой клинической практики, представляющее в виде "фарса" то, что самому Фрейду удастся превратить в "трагедию": высокое слово он освободит от гипнотических наслоений; тело, разделенное на отдельные части и функции, увидит в полном структурном и логическом единстве; постоянное движение — все течет и изменяется, поднимается и опускается, возбуждается и успокаивается — он научно опишет; изучая других людей, их изменения и болезни через дерзновенное исследование собственных истерических симптомов, он откроет общую человеческую сущность.».
Первое время в Париже Фрейд чувствовал себя не лучшим образом. Официальным поводом для получения стипендии на стажировку было изучение анатомических изменений детского мозга. Лаборатория, в которой приходилось работать Зигмунду, была переполнена. Также условия очень быстро утомили Фрейда и отвратили даже от теоретических занятий. Он посещал только лекции Шарко и Бруарделя (специалиста по судебной психиатрии). Плохое владение разговорным французским ограничивало возможности общения Зигмунда. Он писал, что в этот период пребывал в «одиночестве, полный страстных желаний, нуждающийся в помощнике и покровителе, пока великий Шарко не принял меня в свой круг».
Уважение, которое Фрейд питал к своему именитому наставнику, носило характер поклонения. Зигмунд писал, что интеллект Шарко «граничил с гениальностью», что ни один человек не имел на него такого влияния, называл его «светским священнослужителем». О занятиях, которые вел знаменитый француз, Зигмунд отзывался так: «Мне приходилось выходить с его лекций с таким ощущением, словно я выхожу из Нотр-Дама, полный новыми представлениями о совершенстве».
В конце концов Фрейд даже стал выражать робкую надежду: «Может быть, я смог бы сравниться с Шарко».
В деятельности Шарко нас будет, прежде всего, интересовать то, что во время приступов истерии пациенты часто воспроизводили реальные или выдуманные интимные сцены. О подобных наблюдениях Шарко рассказывал Фрейду, но сам не уделял им особого внимания. Взгляды именитого наставника, примеры из его практики, а также собственные наблюдения Фрейда и случай Анны О. навели молодого ученого на мысль о том, что существует некая сфера психики, скрытая от сознания человека и состоящая в основном из сексуальных желаний.
В начале 1886 года Фрейд покинул Париж. Некоторое время он провел в Берлине, где изучал детские болезни, а весной вернулся в Вену. Важнейшим результатом пребывания в клинике Шарко исследователи считают то, что Фрейд осознал следующее: «<…> симптомы истерии соответствуют представлению людей о нервной системе, а не тому, как она действует на самом деле. Пациент, сам того не подозревая, волочит ногу так, как в его представлении должны волочить больную ногу, хотя по законам физиологии он делал бы это совершенно по-другому. Из этого следовало, что истерия не зависит от "обычного 'я'" человека и задействует другой, некий внутренний механизм. За этими идеями (о которых размышлял не только Фрейд) скрывалась новая психология, которую еще предстояло открыть» (Пол Феррис. «Зигмунд Фрейд»).
