Так вся наша школа и разбежалась в эту ночь. 3–я же школа оставалась до утра, и, когда утром пошла в казармы, юнкера имели много неприятностей. Многих из них избили, были и раненые. На другой день мой денщик побывал в школе и сообщил мне, что почти все юнкера собрались в школе. Одеваюсь во все солдатское, принимаю вид «товарища солдата» и еду в школу. Школа полна юнкеров, не знающих, что им делать дальше. Собираю всех и говорю, что надо искать какой‑то выход. Поэтому объявляю себя начальником школы и назначаю юнкера такого‑то моим адъютантом. Спрашиваю, кто умеет писать на машинке? Нашлись и такие. Начинаем писать увольнительные свидетельства такого рода: «Солдат такой‑то, прикомандированный к 4–й Московской школе прапорщиков в качестве сапожника (или еще кем‑либо), уволен в отпуск туда‑то». Печать, подпись моя, как начальника школы, и адъютанта. Вызываю по телефону заведующего хозяйством. Боится ехать. Говорю ему, что, если не приедет, сам распоряжусь складом. Он приехал. Каждому юнкеру были выданы на дорогу продукты, кому нужно — заменили обмундирование. Нашлись деньги, снабдили и ими, сколько хватило, и школа опустела.
Так закончила свое существование 4–я Московская школа прапорщиков, выпустившая около 2000 прапорщиков.
* * *
После окончания боев и прихода к власти большевиков жизнь в Москве совсем расстроилась. Водопровод и электричество не действовали, все продукты исчезли и купить что‑либо можно было лишь на «черной бирже». Достать чего‑нибудь съедобного стало задачей, павшую от истощения и непосильной работы лошадь, брошенную на Страстной площади, разделывали по частям и уносили домой. Настроение у всех было отчаянное. И вдруг разнесся слух, что на Кремлевских Никольских воротах случилось чудо. Мне пришлось видеть все это своими глазами. Над воротами была икона Святого Николая Чудотворца, а по бокам его — два ангела с пальмовыми ветвями. Как я писал выше, по этим воротам били из орудий прямой наводкой и стреляли из пулеметов, но в икону не попало ни одной пули, ни одного осколка, оба же ангела были разрушены совершенно, и от них не осталось и следов. Начали собираться толпы народа. Служились молебны, что было, конечно, не по вкусу властям. Ленин издал декрет, в котором призывал население не верить «сказкам». Место, где были икона и ангелы, завешивается красной материей. Через некоторое время разносится новый слух: красная материя разорвалась пополам и упала на землю.
Новый декрет разъяснял населению, что никакого чуда не было, а материя разорвалась об железный венчик, помещавшийся над иконой, и затем упала на землю. Этим «разъяснениям» народ не поверил, и в один теплый солнечный день от всех московских церквей двинулись к Никольским воротам крестные ходы с духовенством во главе, сопровождаемые толпами народа. Один за другим подходят они к образу святого Николая Чудотворца, служатся молебны, и все это потом движется по Тверской улице. Процессия заняла расстояние от Кремля до Садового кольца. Я полагаю, что участвовало в ней не менее 100 тысяч человек.
На стенах Кремля стояла с пулеметами ленинская «гвардия» — латыши. Церемония продолжалась около 3 — 4 часов, после чего все крестные ходы разошлись по своим церквам. После этого случая властями было приказано поставить высокую деревянную стену, которая закрывала бы Никольские ворота. Часы на Спасской башне, которые так приятно вызванивали «Коль славен», были пробиты снарядом.
Что было в Москве дальше, сказать не могу, так как я уехал оттуда, и, думаю, навсегда.
А. Трембовельский[75]
СМУТНЫЕ ДНИ МОСКВЫ В ОКТЯБРЕ 1917 ГОДА[76]
Вот уже прошло 62 года, как наша Москва, город «сорок сороков» церквей православных, подпал под богоборческую власть большевиков.
Несмотря на более чем полстолетия минувших лет, все ж не потухает в душах истинных русских патриотов желание узнать, как проходили эти дни в Москве? Надо признаться, задача не из легких. Кое‑что ускользнуло из памяти, кое‑что вспоминается, но кое‑что ярко воскресает в памяти, как бы это было вчера.
В те дни октября 1917 года автор этих строк юным прапорщиком служил в Москве в 56–м пехотном запасном полку, три батальона которого стояли в Покровских казармах, а 1–й батальон был расквартирован в Кремле.
Гарнизонную службу по Москве и, конечно, по Кремлю нес наш полк. На мою долю выпало несколько раз быть караульным начальником в Кремле, ворота которого к ночи закрывались. Но мне, как караульному начальнику, были известны секретные входы в Кремль.
Как только утром 27 октября я пришел в свою роту, фельдфебель роты передал мне запечатанный конверт от адъютанта полка. Распечатав пакет, я прочитал: «Немедленно явитесь ко мне!» Когда я пришел к нему, то его кабинет был почти заполнен офицерами полка. Адъютант капитан Я. прочитал нам телеграмму о событиях в Петрограде и передал нам устное приказание коменданта Москвы полковника Мороза собраться господам офицерам гарнизона Москвы в сборном зале Александровского военного училища на экстренное собрание.
Извозчиков на улице не было видно, а трамваи не ходили — началась забастовка рабочих. Минут через 40 — 50 быстрого шага мы наконец вошли в сборный зал Александровского военного училища. Огромный зал был полон офицерами. На наскоро сбитом помосте стояла группа генералов и полковников. Один из молодых офицеров громко читал телеграммы из Петрограда и Ставки. В зале стояла гробовая тишина, и нам, находившимся при входе в зал, было слышно каждое слово. Затем были речи о необходимости нашего выступления для защиты свободы, демократии, права гражданина и т. д.
Когда мы пришли в сборный зал, офицеров там собралось так много, что мы едва уместились при входе в зал, но чем ближе время приближалось к вечеру, то офицеров как‑то становилось все меньше и меньше. Наконец под самый вечер было решено оказать сопротивление большевикам и из оставшихся офицеров были составлены разные боевые группы.
Распропагандированный 1–й батальон нашего полка, расквартированный в Кремле, арестовав, начиная с командира полка, всех офицеров батальона и посадив их на гауптвахту Кремля, присоединился к большевикам и заперся в Кремле. Во главе взбунтовавшегося батальона оказался прапорщик нашего же полка (фамилию забыл). Много позже я узнал, что у большевиков он занимал крупный пост и при очередной чистке был расстрелян.
Мне, как хорошо знающему все входы и выходы Кремля, был дан взвод юнкеров Александровского военного училища с заданием проникнуть в Кремль и открыть все ворота.
