Андрей Салтыков познакомил меня и сестру мою Лену с молодыми интернами, приехавшими в Вологду после Ленинградского медицинского института. Слава Цирульников, Миша Островский и Рома Гриншпон были на десять лет младше меня, и я чувствовала себя с ними «мамкой», а они радовались тому, что у них есть взрослая подруга, надежная опора в чужом городе, да и просто новый человек. Они не давали мне скучать. Мы часто гуляли по городу, болтали, смеялись, и я смотрела на родную Вологду их глазами. Мальчики столичного воспитания и обучения, они не пропускали ни одного концерта в филармонии, ни одного нового спектакля в драматическом театре, ни одной выставки в музее, ни одного нового фильма. Мы с сестрой особенно сблизились со Славой Цирульниковым. С первой минуты знакомства у нас появилось ощущение, что это абсолютно свой человек, понятный и близкий. Он очаровал даже мою строгую маму тем, что с восторгом поедал ее соления и маринованные грибы. Он вошел в нашу семью, как в свою, и был принят, как свой.
В 1980 году в Москве состоялась международная Олимпиада. Москву «очистили» от бомжей и проституток, выселив их на так называемый 101 километр. Кроме того, на время Олимпиады власти запретили иногородним гражданам въезд в столицу. На юг можно было проехать только объездными путями. Москвичи очень радовались этому положению, потому что в магазинах появились все дефицитные товары, новые импортные продукты питания, а очереди из голодных провинциалов исчезли, как по мановению волшебной палочки. «Колбасные» поезда, в которых вся Россия возила колбасу и сосиски из Москвы в свои города и веси, стояли на приколе. Как назло, к Лене приехала ее словацкая подруга Яра, сестра моей Милы, и нам приходилось из кожи вон лезть, чтобы кормить ее более или менее сносными продуктами. Замечательный сын, Славка, посылал родителям из Вологды ягоды, грибы и подношения своих больных, а родители взамен присылали ему всякие деликатесы, чтобы подкормить ребенка в чужом городе. В тот момент он получил посылку с финскими деликатесами, которые осели в Питере по дороге из Финляндии в Москву на Олимпиаду. Славка всегда кушал хорошо и с удовольствием, поэтому отличался плотным телосложением, тем более он меня до глубины души тронул, притащив эту посылку к нам ради угощения Яры. В посылке нашелся финский сервелат, сыр неземной вкусноты и финские шоколадные конфеты. Ярке мы наврали, что вся эта благодать куплена в Вологде по случаю.
Славка часто встречал меня после работы у института и провожал пешком до дома. Он тащил мою сумку с книгами и пакет с едой и, нарезая вокруг меня круги, орал на всю улицу, что он мой «насильник и потаскун», произведя эти слова от глаголов «носить» и «таскать», что по ходу действия и разъяснял восхищенной публике. Если мы большой компанией ехали в гости к Салтыковым, он всему автобусу (к всеобщей радости) сообщал, что везет в Кувшиново больных девушек на уколы. Однажды в новогодние каникулы наша компания разъезжалась от Салтыковых поздней ночью. Мне и Славке не хватило места в такси, не дождавшись другой машины, мы отправились в город пешком. Морозец был небольшой, шел мягкий крупный снег, и наш поход ничуть не страшил нас. Я взяла Славку под руку, и мы пошагали, где по проезжей дороге, где по каким-то тропинкам. Всю дорогу мы громко и весело пели революционные песни, пугая ворон на тополях, добрые люди давно сладко спали в своих постелях. Оказывается, от Кувшинова до центра Вологды совсем недалеко, всего тридцать минут бодрой ходьбы. В центре наши пути разошлись, я поехала на троллейбусе домой, а Славка на Ленинградскую улицу к алкоголику дяде Боре, у которого он в то время снимал комнату. Слава обладал незаурядными организаторскими способностями, все дружеские встречи, прогулки, походы в театр и в кино организовывал именно он. Ему я обязана радостью побывать на концерте Жванецкого, он открыл мне зал музыкального училища как концертный зал, уже тогда начавший принимать знаменитых музыкантов. С ним можно было обсудить все книжные новинки и новые фильмы, с ним я делилась впечатлениями о своих поездках за рубеж. Большинство моих друзей с радостью приняли его в свои ряды, потому что по общительности и добродушию ему не было равных.
Когда я поехала в Ленинград на курсы повышения квалификации, Славины родители, Инна и Аркадий, принимали меня как давнего хорошего друга. Я горжусь тем, что именно ко мне Славка в первый раз привел свою девушку, Лену Гончарову, и просил убедить ее выйти за него замуж, что я с успехом и сделала. Они до сих пор вместе, у них родилась прекрасная дочь, и хотя они давно живут в Израиле, нас связывают былая дружба и теплые воспоминания. Славкин отец, Аркадий, первым покидал Россию в 1986 году и приезжал прощаться со мной и с моим мужем. Вслед за Славой уехал Рома, женатый на вологжанке, медицинской сестре. Миша Островский уехал в Венгрию, вслед за своей женой — венгеркой, но это уже совсем другая история.
Глава 8
Североафриканский круиз — одна маленькая жизнь
В декабре 1980 года, меня пригласили в областной комитет комсомола, в отдел туризма, которым руководил тогда молодой Юрий Николаевич Плеханов. Мы познакомились немного раньше, когда я ездила по горящей путевке в Болгарию. В этот раз обком комсомола собирал группу молодых передовиков производства Вологодской области, чтобы бесплатно, в виде поощрения за отличную работу, отправить их в морской круиз. Этот круиз назывался Североафриканским и должен был состояться в феврале-марте 1981 года. Юрий Николаевич предложил мне поехать с этой группой в качестве переводчика. Я с радостью согласилась, тем более что большая часть круиза падала на студенческие каникулы, а часть его я могла взять в счет отпуска. Подбором кандидатур, знакомством, встречами с ними, прививками от желтой лихорадки, еще каких-то экваториальных болячек и другой организаторской работой занималась умная и красивая Лена Серегодская. Когда предварительная работа была проведена, оказалось, что группа состоит из двух частей: молодых доярок из Грязовецкого района, и примыкавшего к ним механизатора Паши из Устюженского района, а также молодых сталелитейщиков из Череповца. В группе было несколько комсомольских активистов из разных районов области и два номенклатурных работника, один — комсомольский вожак с завода «Череповецкий металлургический комбинат», а вторая — хорошо знакомая мне, Надя Новикова, секретарь комсомольской организации родного «политеха».
Последняя подготовительная встреча произошла в конце января 1981 года. На этой встрече собрались многие участники моей группы. Отсутствовали только сталевары. С ними я увижусь в поезде Череповец — Москва, откуда все вместе мы отправимся в аэропорт Шереметьево-2. Сбор был несколько суматошным, поэтому самое яркое впечатление на меня почему-то произвел механизатор Паша из Устюженского района. Это был небольшого роста, худенький молодой человек, одетый очень скромно в детское зимнее пальто и в дешевую зимнюю шапку из сукна, отделанную серой цигейкой. Из-под соломенных прямых волос до плеч смотрели маленькие небесно-голубые глаза, светившиеся природным добродушием и душевной невинностью. Грязовецкие доярки были девчонки как девчонки — веселые, шумные и предвкушающие приключение. Нам выдали путевки, билеты на поезд, на самолет и на пароход, а также деньги, по 45 долларов на брата, и чеки, которыми можно было пользоваться только на пароходе, проинструктировав, что мы можем взять с собой немного советских денег, по две бутылки водки, по две бутылки вина и сувениры.
