«В последний раз предлагаю командирам отрядов отечески заботиться о красноармейцах и кормить их два раза в сутки — утром и вечером. Кухни всегда должны быть наготове»,
С первых же дней похода азинцев на Казань начались серьезные бои. Белые сняли часть сил из-под Свияжска и бросили их против азинской группы. Красноармейцы сражались стойко. Первые победы еще больше сплотили бойцов.
Азин видел, какой гордостью засияли лица бойцов, когда комиссар зачитал приказ командующего II армией: «От имени социалистической революции приношу благодарность т. Азину и тем товарищам, которые геройски сражались с врагом в прошедших боях. Вы мужественно смотрели в глаза смерти и не дрогнули…»
После упорных боев в конце августа наступило временное затишье. Азин горячо принялся за реорганизацию отрядов: свел их в роты, батальоны, сменил негодных командиров, выгнал трусов.
…Прислонившись спиной к колесу пушки, артиллерист писал письмо родным:
«Вот уже несколько дней движемся к Казани. Наш поход — это один сплошной, с короткими перерывами бой. Командир у нас хороший, смелый и к бойцам относится с любовью. Он очень строгий, дисциплину требует и мирное население обижать не разрешает. А если узнает, что кто-то взял у крестьянина хоть кружку молока и не заплатил, то наказывает очень строго…»
Вскочил, услыхав сигнал тревоги.
Построившись, бойцы впились глазами в лицо своего командира. Оно сурово, как в дни больших потерь. По замершим рядам разносится его гневный голос:
— Товарищи! На фронт пришло сообщение о том, что враги революции совершили покушение на жизнь товарища Ленина…
Шеренги всколыхнулись. И снова тишина.
— Жизнь товарища Ленина в опасности… Ответим на подлое покушение взятием Казани… Еще два-три дня терпения, и мы поведем наступление.
Подготовке этого наступления уделялось очень большое, внимание. Политкомы стремились довести до сознания каждого бойца ленинские слова: «Сейчас вся судьба революции стоит на одной карте: быстрая победа над чехо-словаками на фронте Казань— Урал — Самара».
На рассвете 6 сентября белые повели атаку на азинскую группу. Их поддерживали артиллерия и броневик. В длившемся целый день бою силы сторон оказались равными.
Свои орудия белые расположили почти на открытой позиции. Их огонь не дает покоя командиру батареи Алексею Гундорину: «Экая досада, — думает он, нечем ответить! Белые не решились бы так нагло вести себя, будь у нас дальнобойные».
И как будто для того, чтобы рассеять его невеселые мысли, подъехал Азин.
— Поедем в разведку, товарищ Гундорин! Надо прощупать слабое место у белых. А то будем топтаться на месте.
Неожиданно натолкнулись на сторожевой пост белых. Поворачивать поздно. Азин плотнее закутался в бурку, поправил папаху, резко выкрикнул:
— Какой части?
— А вы какой? — щелкнул в ответ затвор.
— Я командир офицерского батальона. Почему нет связи? Не знаете, где ваши соседи! — распекал Азин солдат.
— Знаем, ваше благородие. За лесом — ваш батальон, а справа связь держать не с кем: не подошли еще части.
— Ну хорошо, не теряйте с нами связь, — козырнув, спокойно повернул коня и начал спускаться в лощинку слева. Отъехав, пришпорили коней. Гундорин вздохнул с облегчением, Азин же выглядел так, словно ничего не произошло.
Азин хорошо понимал, что хотя группа и была пополнена свежими силами, но все-таки по сравнению с противником она была слишком малочисленна, чтобы одна, в отрыве от V армии, смогла взять Казань. Азин настойчиво добивался связи. Наконец к вечеру 7 сентября связь была установлена. Стало ясно, что частями V армии и Арской группой войск II армии Казань взята в кольцо.
В ночь на 10 сентября Азин отдал приказание идти на штурм. Всю ночь шел бой, а утром белые, не выдержав одновременного натиска красных войск и Волжской военной флотилии, бежали из Казани.
В Москву полетела телеграмма: «Казань наша. Бурным стремительным натиском красных войск враг сломлен. Он дрогнул и бежит. Солдаты дрались как львы».
В город входила артиллерия.
— Эй, ребята, гляди-ка, — показал один боец на стройную башню Казанского кремля. — Точь-в-точь Казанский вокзал в Москве. Да-а… Как-то сейчас там?
Разглядывая незнакомый город, каждый вспомнил о своем доме. Навстречу им на машине с красным флагом, радостно улыбаясь, ехал Азин. Он махал бойцам рукой, громко произнося слова приветствий.
— Что загрустили, молодцы-артиллеристы? — подъехал к батарее Азин. — Чехи вам орудия оставили. Забирайте.
Он привел артиллеристов во двор завода. Вместе с ними выбирал орудия и зарядные ящики. Когда все было сделано, пожелал бойцам хорошо отдохнуть после трудных боев.
Азинцы чувствовали себя именинниками: они первыми ворвались в Казань, их поздравляла Москва, командующий армией. Реввоенсовет республики отмечал, что «отряд под командой Азина, преодолевая все трудности и лишения, боролся с подлинным революционным героизмом».
Казань пала, но неприятель еще не был уничтожен. Казань — это только начало долгого и трудного пути. Красной Армии предстояло отвоевать Симбирск. Самару и все другие города Поволжья, Урала и Сибири, временно захваченные врагом.
Через неделю после взятия Казани нарочный привез пакет из штаба армии. Приказом командующего азинская группа войск переформировывалась во 2-ю Сводную дивизию II армии Восточного фронта. Командование дивизией поручалось Азину. Политкомом был назначен Кузьмин.
Жизнь новой дивизии протекала в боях.
…Отбиты у белых Вятские Поляны, отобран Мамадыш, освобождено много сел, больших и маленьких деревенек. А ведь каждое взятое с бою селение — это пулемет, бьющий с колокольни, это рукопашные схватки, это смерть товарищей, это стоны раненых. И если трудно пехоте, то в цепи идет Азин, если главный удар наносит конница, то впереди сверкает шашка начдива. Азин первым входит в отбитую у врага деревню, а в случае отхода последним уходит из нее.
Весь сентябрь дивизия вела тяжелые бои, помогая выйти из окружения трехтысячному отряду Александра Чеверёва. Отряд этот бился в кольце белых несколько месяцев. Без связи, без помощи отряд Чеверёва, сильный влиянием и волей своего командира, был образцом сплоченности и дисциплины. Чеверёв даже несколько раз пытался взять Ижевск. Но слишком неравны были силы. Теперь командование решило влить чеверёвский отряд в дивизию Азина.
В ночном небе полыхало зарево огромных костров. При их свете саперы с помощью окрестных крестьян наводили мосты и переправы, разрушенные белыми. Ничто не задерживало стремительное движение азинской дивизии.
