В тот период планы СВАПО были отнюдь не реалистичными. Ветеран этой организации Бен Аматила вспоминал: «Однажды я получил указание от Питера Наньембы [тогдашнего представителя СВАПО в Дар-эс-Саламе] по поиску мест на [атлантическом] побережье, откуда 500 молодых намибийцев могли бы быть взяты на борт, чтобы направить их за рубеж для военной подготовки»[893].
Отношение Москвы стало меняться, когда в конце 1963 г. руководство СВАНУ заняло открыто «прокитайскую» позицию. Сотрудники Комитета солидарности почувствовали это, когда делегация СВАНУ во главе с Джариретунду Козонгизи в начале ноября 1963 г. находилась в Москве транзитом из Пекина. Козонгизи (кстати, будущий омбудсман независимой Республики Намибии) тогда «прославился» тем, что, выражая недовольство приемом, даже ударил одного из сопровождавших на аэродроме «Шереметьево». Тем не менее, Комитет пригласил еще одну делегацию СВАНУ в СССР, хотя при этом отмечалось, что судя по поведению и высказываниям Козонгизи во время остановки в Москве, китайцы сумели привить ему враждебность по отношению к советским представителям[894]. В целом отношение Москвы в это время можно оценить, судя по тому факту, что в 1963 г. по линии СКССАА предусматривалось выделение пяти стипендий для СВАПО и четырех – для СВАНУ[895].
Хотя представители СВАПО также регулярно посещали Пекин, они вели себя более осторожно и отнюдь не следовали каждому повороту в политике КНР.
Тем не менее, даже после того, как СВАПО сменила СВАНУ в качестве члена ОСНАА, ее отношения с Москвой развивались довольно медленно. Материальная помощь СВАПО предоставлялась, ее члены принимались на учебу, как в вузы, так и по военной линии, но в то же время политические связи долгие годы были практически ограничены лишь Комитетом солидарности и другими общественными организациями.
Такое отношение к СВАПО было вызвано несколькими причинами. Первое вооруженное столкновение ее бойцов с полицией имело место на севере страны, в Овамболенде 26 августа 1966 г., но в последующие годы уровень боевых действий сравнительно низкий; хотя пройти бойцам из Замбии через Анголу на основную территорию Намибии, кроме полосы Каприви, граничащей с Замбией, было действительно очень нелегко. Кроме того, руководство СВАПО в те годы считалось в Москве «незрелым». Слышал я, например, историю о том, что на беседе с Ульяновским году в 1966-м или 1967-м Нуйома предложил направить советские рыболовецкие суда в территориальные воды Намибии, чтобы вызвать негативную реакцию Претории и, соответственно, международный кризис. Это было воспринято как провокация «друзей» СВАПО на Западе, «подсказавших» такой ход.
В итоге на несколько лет вход лидеру СВАПО в Международный отдел был «заказан».
Однако по мере роста, как политической активности, так и военных операций СВАПО необходимость расширения поддержки ее становилась очевидной. Первыми членами руководства СВАПО, с которыми я встретился в 1969 г., были Питер Наньемба и его коллеги, Джозеф Итана, тогда редактор журнала «Намибия Тудей», и Питер Катжавиви, представитель в Лондоне. Они прибыли в Москву из Берлина, где участвовали во Всемирной ассамблее мира. На беседе в СКССАА они выразили удовлетворение итогами состоявшейся в январе 1969 г. Хартумской конференции по Югу Африки, которая помогла «мобилизовать все прогрессивные и миролюбивые силы на поддержку освободительной борьбы»[896]. Но все же чувствовалось, что в отношениях между Москвой и СВАПО была какая-то недосказанность, если не напряженность. Николай Иванович Базанов, мой предшественник на посту секретаря СКССАА по Африке, подтвердил в беседе поддержку СВАПО как «единственной организации, борющейся за свободу Намибии» и подчеркнул, что поставки и военных, и гражданских грузов этой организации продолжаются. Упомянув, что представитель СВАПО в Каире Андреас Шипанга жаловался его советскому коллеге, что Москва якобы снизила внимание к СВАПО, он подчеркнул, что, напротив, предложение прислать новую группу членов СВАПО на военную подготовку остается без ответа, а приезд Нуйомы в СССР ожидается уже третий год[897].
Представители СВАПО объяснили задержку с приездом Нуйомы тем, что он находился в юго-западном районе Замбии, где «встречался с народом», то есть с беженцами из Намибии. Катжавиви, вернувшийся, по его словам, незадолго до этого из Намибии через Замбию и Танзанию, сообщил, что атаки на объекты противника проводятся в полосе Каприви и в районе Окаванго. Южноафриканские власти усиливают свои репрессии против гражданского населения, уничтожая посевы и сжигая деревни, и до 3 тыс. намибийцев бежали в Замбию и частично в Ботсвану, страну, где отношение правительства к СВАПО было «не слишком хорошим».
В СВАПО был создан Комитет по набору молодых намибийцев в боевые отряды, но при этом нужно было проявлять осторожность, чтобы предотвратить проникновение агентов Претории. Как раз этих новобранцев планируется послать на учебу в СССР, потому что «они знают, как враг действует против СВАПО, и могут рассказать об этом советским представителям»[898]. Была дана высокая оценка тем бойцам, которые уже прошли подготовку в Советском Союзе, особенно по военной разведке и оперативному планированию.
К тому времени Москва уже получила согласие правительства Замбии на направление в эту страну продовольствия и других грузов для беженцев из Намибии. Наньемба сообщил, что от СВАПО поступит новая просьба о поставках и что СВАПО срочно нуждается в 10 000 фунтов для ведения боевых операций на территории своей страны и на административные расходы.
Он с удовлетворением информировал нас, что правительства Танзании и Замбии дали согласие на то, чтобы СВАПО получала оружие из нашей страны напрямую, а не через Комитет освобождения. Я не хочу осуждать Комитет, – сказал Наньемба, но на такие поставки уходит много времени. К тому же, он сотрудничает не только с прогрессивными организациями, но и с другими».
Руководство СВАПО надеялось к будущем году направить в Намибию значительное число подготовленных бойцов. «У нас есть районы, которые мы контролируем, но там нет населения, только бойцы. Чтобы вернуть туда население, нужно больше оружия и больше кадров. Люди должны чувствовать, что они зависят от СВАПО, а не от врага»[899].
В этот период СВАПО было не удовлетворено работой Верховного комиссара ООН по беженцам, который тратил «только по несколько пенсов» на каждого из них. «СВАПО считает покинувших Намибию не беженцами, а борцами. Мы хотим, чтобы они меньше верили в ООН и больше – в СВАПО, в себя, в наших подлинных друзей. Мы уже стали жертвами некоторых международных организаций»[900].
