Макаров решительно оспаривал тех, кто пренебрежительно относился к боевым возможностям японцев и китайцев как наций «нецивилизованных». «Каждый японец и каждый китаец, – писал он, – получает солидное образование по-своему; в Японии уже пять столетий нет ни одного неграмотного. О таком народе нельзя сказать, что он не просвещен. Из поколения в поколение японцы и китайцы привыкли учиться, вот почему японцы так быстро научились всему европейскому в такой короткий срок». Макаров с уважением отзывался о военных качествах азиатских народов – это было редкостью в то время. Видно, правильно говорят, что оценить достоинства чужих народов может только тот, кто ценит и любит свой собственный народ.
Далее в своей записке Макаров предсказывал возможные действия противникам «Заняв Корею, японцы могут двинуться к Квантунскому полуострову и сосредоточить там более сил, чем у нас. Вся война может быть ими сосредоточена на этом пункте. Это будет война из-за обладания Порт-Артуром, к которому они подступят с потребной для сего силой, и мы должны быть готовы к должному отпору с сухого пути». Макаров настаивал, чтобы крепость загодя была снабжена «провизией, порохом и углем в таком количестве, чтобы выдержать продолжительную осаду, пока не прибудет подкрепление». И в заключение с ответственностью истинного патриота Макаров сурово предрекал: «Падение Порт-Артура будет страшным ударом для нашего положения на Дальнем Востоке».
Да, быть пророком – тяжелая судьба. Знать, слишком часто оказывается верной печальная та поговорка, что нет пророка в своем отечестве... Все, что с тревогой предсказывал из Кронштадта Макаров, через четыре года осуществилось на Дальнем Востоке прямо-таки с буквалистской точностью. Японцы, которых иные собирались шапками закидать, подготовили превосходный флот и современную армию. Порт-Артур пришлось оборонять именно с суши и строить укрепления наспех. Сухопутной артиллерии большой мощности у русских там не оказалось, и наши полевые укрепления безнаказанно разрушались японскими 11-дюймовыми гаубицами. Достаточных запасов не создали, поэтому в конце осады героические защитники крепости испытывали нехватку всего необходимого. Только стойкость и самоотверженность русских солдат и офицеров дала возможность надолго затянуть оборону и нанести громадные потери японцам. Но можно ли было в полевых укреплениях защититься от тяжелых снарядов? Спастись от холода? От цинги? И Порт-Артур, как трагически предрекал Макаров, пал, и падение его действительно стало «страшным ударом для нашего положения на Дальнем Востоке» и тяжким потрясением для судеб всей России.
Ну а какова же была судьба записки Макарова? Управляющий Морским министерством адмирал П. П. Тыртов наложил на ней длинную резолюцию, сделанную явно в состоянии сильного раздражения. Это была не просто обычная канцелярская отписка, но и язвительный выговор, скверный намек на паникерство. Тыртов, мол, не может «не обратить внимания адмирала Макарова на его несколько пессимистический взгляд на оборону Порт-Артура» и грубо обвинил его в недооценке сил нашей Тихоокеанской эскадры. Не обращая внимания на раздражение Тыртова, Макаров подал еще один документ на эту тему, затем еще один... Впрочем, дальнейшая переписка не имела никакого значения и ничего не изменила.
Для японской армии уже отливали тяжелые осадные орудия, а главная база русского флота на Дальнем Востоке – Порт-Артур – по-прежнему оставалась без сильной защиты с суши...
Тем временем события шли своим чередом, приближаясь к драматической развязке. Японские самураи откровенно готовились к войне. Они разместили во многих странах гигантские заказы на вооружение, используя щедрую денежную помощь Великобритании – в ту пору эта сильнейшая держава мира активно поддерживала милитаристов Японии против России (через сорок лет за эту близорукую политику англичане поплатились позорной капитуляцией Сингапура). Немецкие инструктора обучали солдат армии микадо. В Японии была развернута невероятная шовинистическая кампания, направленная прежде всего против России и русских, открыто выдвигались аннексионистские притязания на наши дальневосточные земли.
Разумеется, царизм не выступал на Дальнем Востоке в виде кроткой овечки. Нет, петербургские политиканы тоже стремились отхватить в том районе новые рынки сбыта и источники сырья для воротил «Продамета», для нефтяной фирмы «Нобель», лодзинских текстильных фабрикантов и донецких угольных королей. В этом смысле грядущая русско-японская война являлась войной несправедливой для обеих сторон, хотя молодой японский хищник был более агрессивен и более, так сказать, «голоден», нежели его северный сосед. И еще отметим: в исторически близкий срок Октябрьская революция начисто отбросила колониальное «наследство» русского царизма на Дальнем Востоке, а японская военщина еще долго оставалась верной своим хищническим устремлениям рубежа XIX – начала XX века.
Гроза на Дальнем Востоке надвигалась. Нельзя сказать, чтобы военные руководители России не готовились к войне с Японией. Но как готовились? Небрежно, неспешно, спустя рукава, не имея четкого и продуманного плана, смутно представляя себе конечные цели и задачи вооруженных сил и политические последствия конфликта. А главное – царило прямо-таки всеобщее пренебрежение к противнику. Отдельные предостерегающие голоса воспринимались как нечто несерьезное.
В конце XIX века внешняя политика России оказалась в руках так называемой «безобразовской шайки». Прозвище свое эта группа сановной бюрократии получила по имени темного авантюриста и дельца А. М. Безобразова (фамилия оказалась поистине символичной!), в 1903 году он даже сделался статс-секретарем царя. В титулованную эту шайку входили тогдашний министр внутренних дел В. И. Плеве, князь И. И. Воронцов, граф Ф. Ф. Сумароков-Эльстон, адмирал А. М. Абаза (морских побед за ним не числилось) и др. Подчинив своему влиянию слабого Николая II, «безобразовская шайка», исходя исключительно из собственных своекорыстных интересов, толкала Россию на путь авантюр в дальневосточной политике. В частности, на средства царской семьи была организована лесная концессия на реке Ялу (в Корее), что вызвало резкое обострение отношений с Японией.
Эту сторону дела точно подметил Ленин: «Самодержавие именно по-авантюристски бросило народ в нелепую и позорную войну. Оно стоит теперь перед заслуженным концом»30. Да, дело обстояло так: бессмысленная и преступная авантюра – иначе нельзя назвать политику петербургской бюрократии на Дальнем Востоке.
Война приближалась, Макаров видел это. Не будучи политиком и социологом, он не мог оценить тех политических и социальных проблем, которые ясны нам сегодня. Он был военный человек и видел, что именно в его, так сказать, непосредственной сфере деятельности положение становится из рук вон плохим, что все предвещает близкую и неотвратимую катастрофу. И Макаров был одним из немногих, кто понимал это. Видя, что родина подвергается опасности, он не мог, как некоторые, махнуть рукой и отойти в сторону, коль его советов не слушались.
