Товарищ попался. Ему стало интересно:
– Это как ты сделала?
Я засмеялась:
– Заказывай меня в номер, и я тебе расскажу, как я это сделала. Будет тебе сказка на ночь.
Денег у него было как у дурака фантиков, заплатил недрогнувшей рукой.
Придя в номер, я все же думала, что секс случится. Поинтересовалась:
– Мне в ванную идти?
– Если хочешь, иди.
Пока я стояла под душем, он сидел рядом с бокалом, рассматривал меня, и мы болтали. Когда я вытерлась полотенцем, он меня попросил:
– Оденься.
Ого, значит, точно секса не будет, не шутил.
– А можно я джинсы надевать не буду, а то они у меня новые, я тяжело в них впихиваюсь. Сейчас с влажной кожей мне сложновато вдвойне будет.
Мне милостиво было позволено.
Он сел в кресло, я удобно устроилась на краю кровати в одной блузке. В руках по бокалу, в глазах внимание, и стала я рассказывать:
– Началось все случайно. Первый толчок я получила в возрасте четырех лет, я тогда в детский садик еще ходила.
Находился он у нас в центре города, но одной своей стороной, где была наша прогулочная веранда, выходил во дворы близлежащих домов.
Как-то раз, будучи на прогулке, мы услышали похоронную музыку. Кого-то хоронили. Посмотреть очень хотелось, но нас за веранду не пускали.
В друзьях у меня тогда были мальчишки, как сейчас помню, два Димы. Мы решили, что посмотреть все-таки надо, и пробрались на запретную сторону.
Забор не был плотным, в нем довольно крупные щели были, поэтому обзор имелся вполне пристойный. Похороны видны были как на ладони.
Хоронили какого-то мужчину.
А до этого со смертью я никогда не сталкивалась. Увиденное произвело на меня мощнейший эффект. Во-первых, я поняла, что все умирают. Во-вторых, я осознала, что я тоже умру.
Я стояла и думала. Жил человек, сейчас он мертвый. А в мире ничего не изменилось. Неужели, когда я умру, вокруг ничего не изменится? Мне казалось, что мир должен рухнуть. Но нет, все было на своих местах, как и прежде.
Неужели такое возможно?
Очень меня это задело. Я стала постоянно об этом думать. Ни с кем своими мыслями не делилась. Переживала в одиночестве.
Через какое-то время добавились мысли о старости. Я оптимистично смотрела в будущее, поэтому была уверена, что умру старой.
Только быть старой и морщинистой мне не хотелось.
Разглядывала стариков, их немощи. Помню, как мы с мамой ехали в автобусе, на ее лицо падал свет и очень ярко выделял появившиеся морщинки на лбу и носу.
Я смотрела и думала, как этого избежать. Я уже поняла, что смерть неизбежна. Но старость у всех была разная, я видела. Кто-то в шестьдесят выглядел моложаво и вел активный образ жизни, а кто-то в сорок становился развалиной.
Значит, старость можно отодвинуть или приблизить.
Кремами моя мама не пользовалась. Зато ими пользовались мамы моих подружек. Приходя к ним, я рассматривала эти баночки. Потом внимательно рассматривала лица мам.
Крема не спасали. Это не была панацея.
Я давно заметила, если тебя не отпускает какой-то вопрос, рано или поздно ответ будет найден. Он сидит внутри тебя и не дает покоя. Это не значит, что ты ежеминутно думаешь о нем. Нет.
Просто он как заноза, которую ты не можешь вытащить и ждешь, когда она сама выйдет. Вроде и не болит особо, но ты чувствуешь, что внутри тебя есть что-то.
Прозрение наступает внезапно. Когда ты даже не думаешь о нем.
Именно так случилось и в этот раз.
Момент икс произошел в общественной бане. Как обычно водится в России, на лето мы остались без горячей воды. Деваться некуда, мама повела меня в общественную баню номер четыре.
Пока она бегала с тазиками, я смирно сидела на лавочке и обозревала окрестности. Напротив мылись две женщины.
Я их разглядывала. В те времена я не часто видела раздетыми других людей, мне было интересно.
Обе женщины стояли ко мне спиной. По типу фигуры чувствовалось, что они родственницы. Возраст определить не получалось. Пока они не повернулись ко мне лицом. Все стало ясно: одной лет сорок, другой – двадцать. Мать и дочь.
Вот тут-то и наступило прозрение. Меня пронзило понимание.
Со спины – одинаковые!!!
С лица – разные!!!
Как все просто!!!
Глядя на них сзади, я не могла точно определить возраст, но как только увидела лица, сомнений не осталось!
На теле нет мимических морщин! Все дело в них. Тело не может морщиться, поэтому дольше сохраняет гладкость.
Если приучить лицо не морщиться, морщины не появятся!
План по атрофии мышц лица родился моментально. Я попросила денег и купила почтовые марки. Стала клеить их себе на лицо. Лоб, нос, зона около глаз – охватила, что смогла.
С носогубными складками ничего не вышло. Одно сказанное слово, марки падали. Пришлось отказаться от воздействия на эту часть лица.
Зато все остальное сработало на ура.
Стоило поморщить лоб, как марки начинали отклеиваться. Это служило постоянным напоминанием. Не морщись!
Мне хватило недели. За этот срок я приучила себя не морщиться. Марки не падали.
Я очень благодарна своим родителям. Они мне ни слова не сказали. Хотя имели привычку постоянно вмешиваться в мою жизнь с запретами (обоснованными и не очень).
Спасибо им за то, что спокойно смотрели, как я хожу по дому вся в почтовых марках. Не загубили инициативу.
На тот момент мы жили в общежитии, поэтому мой экстравагантный вид могли лицезреть и остальные соседи на этаже. Любопытствовали, задавали вопросы.
Информацией я делилась щедро:
– Делайте, как я, у вас не будет морщин!
Народ улыбался и обещал подумать. Последовал ли кто моему совету, я не знаю.
Главное, что я получила желаемое.
Конечно, я пользуюсь кремами, кожу надо увлажнять. Не загораю – это вредно. Не курю, не переедаю. Много сплю и стараюсь не нервничать.
Результат налицо, в прямом и переносном смысле.
Слушатель попался мне очень благодарный. Видно было, что ему интересно. Пару раз я попробовала погладить его ногой. Так… между делом.
Он отодвигался.
Пришлось оставить попытки. Сделала вывод, что, возможно, человек испытывает неприязнь к чужим прикосновениям.
Выдав ему еще пару рассказок, с чувством выполненного долга его покинула.
Сидевшая внизу Лариса встретила меня с круглыми глазами:
– Как… как ты его уболтала?
– Ты не поверишь, пришлось Шахерезадой поработать. Я ему сказки рассказывала.
Еще один заказ без секса случился в «Октябрьской».
Меня и мою коллегу пригласили двое мужчин. Один явно был боссом, он расплачивался. Второй явно был подчиненным, то ли водитель, то ли охранник.
