Первое из них связано со Стефаном, молодым братом одного из моих хороших друзей во Франции. Стефан жил в Абиджане, и на мой первый международный матч он принес огромный баннер, который развернул на стадионе, чтобы все видели: «Клуб поклонников Дидье Дрогба». В то время в Абиджане никто не знал меня, потому что я вырос во Франции, и это был очень добрый жест, поднявший мне настроение. Видя этот большой баннер каждый раз, когда я смотрел вверх, я ощущал во время игры особые чувства. После этого на каждом моем матче появлялось все больше и больше баннеров, все больше и больше моих поклонников, однако Стефан любил напоминать мне, смеясь: «А я-то был первым! Я был единственным, кто знал тебя!»
Затем, в начале 2005 года, я получил звонок от его брата. У Стефана обнаружили лейкемию, и в Абиджане у него практически не было возможности получить необходимый курс лечения. Я сразу же обзвонил всех, кто, на мой взгляд, мог бы помочь Стефану получить французскую визу, чтобы он начал лечиться во Франции, но, к сожалению, в то время между Францией и Кот-д’Ивуаром были большие проблемы, политическая ситуация в стране была ужасной, и получить визу было почти невозможно. Я пытался дозвониться до французского посла в Кот д’Ивуаре, но в те времена меня никто еще толком не знал. Я только что был переведен в «Челси» и еще не оброс связями, которые помогли бы мне быстро выйти на тех, кто был бы способен оказать содействие этому парнишке. В конце концов нам наконец-то удалось получить долгожданную визу, но было уже слишком поздно. Стефан был слишком слаб, чтобы совершить поездку, и умер спустя две недели в возрасте 16 лет. Вся его семья была безутешна. Мне было очень жаль, что я не смог ничем помочь ему, хотя и пытался. Я первый раз стал свидетелем смерти того, кого я хорошо знал. Меня тем более шокировало то, что это была смерть молодого человека, у которого впереди была вся жизнь, а он умер, поскольку другие были лишены возможности помочь ему.
Я стал понимать, что мне необходимо не только больше делать, но также изменить способы оказания помощи. Мне пришлось расширить круг своего общения, познакомиться с людьми, имеющими вес, с теми, кто имел власть и деньги и мог легко влиять на ситуацию. Мне потребовалось познакомиться с разными послами и президентами, потому что я хотел помогать больше (и быстрее!) и понимал, что когда-нибудь мне придется обратиться к ним за содействием. Я стремился познакомиться с этими людьми не для того, чтобы самому стать счастливым (для меня счастьем являлась моя семья) или почувствовать свою значимость. Мне это требовалось для того, чтобы они могли помочь мне, а я мог помочь другим.
К счастью, в то время я становился все более и более известен, многие хотели со мной познакомиться, так что двери открывались мне гораздо легче. Вначале я опасался обращаться к этим людям, стараясь сохранить свою независимость, чтобы делать все так, как хотел я сам. Но со временем понял, что могу использовать властные полномочия других, чтобы добиться того, к чему я стремился, и что если я откажусь от этого, то это достаточно существенно ограничит мои возможности.
Именно тогда я решил создать свой собственный фонд, который станет известен благодаря моему имени и деятельность которого я хотел бы контролировать. Это замечательно – уделять время и предоставлять средства различным благотворительным организациям, и я был счастлив какое-то время заниматься этим, но в конечном счете мне захотелось располагать чем-то, за что я бы мог нести ответственность и где я мог бы сам решать, на какие цели расходуется та или иная помощь. И в 2007 году я принял решение использовать все свои накопления для создания фонда, и я занимаюсь этим до сих пор.
Я не хотел, чтобы дело происходило так, как я уже неоднократно мог наблюдать: с большой помпой объявляется о создании какого-либо фонда, проводится грандиозное мероприятие по сбору средств, торжественный ужин или что-то в этом роде. Собирается куча денег – а затем наступает тишина. И никто не знает, на что пошли собранные деньги. На следующий год возникает вопрос: «Как дела с этим фондом?» А в ответ говорят: «Ах, знаете, нам пришлось все оставить, потому что как-то не сложилось, планы оказались нереальными», – или нечто подобное. И оказывается, что все добрые пожелания, надежды и собранные деньги ни к чему не привели. Я не хотел, чтобы так случилось, – и не в последнюю очередь потому, что я не люблю проигрывать! Так что, пока я не был готов представить что-то конкретное, до 2010 года фонд официально не существовал, хотя я сам вкладывал в него деньги и продолжал кое-что планировать.
Второе событие, которое убедило меня в том, что я должен был заняться собственной благотворительной и гуманитарной деятельностью, произошло в марте 2009 года. Мы играли в отборочном матче Чемпионата мира против сборной Малави на нашем национальном стадионе в Абиджане. Перед игрой обрушилась одна из стен стадиона, в результате погибло девятнадцать человек, было ранено более ста, включая детей. Может показаться удивительным, но игра все же состоялась, поскольку никто на поле не понял, что произошло. Мы могли видеть машины «Скорой помощи», которые приезжали и уезжали, но это был очень жаркий день, народу было очень много, было шумно, поэтому казалось, что все в порядке. В таких ситуациях, как правило, многим требуется медицинская помощь.
После игры, как только мы узнали, что случилось, мы всей командой направились в больницу навестить пострадавших. Когда я был там, я также навестил маленького мальчика Нобеля, которому материально помогала французская рэп-исполнительница Диамс[13]. Она еще раньше связывалась со мной, потому что она хотела пожертвовать деньги и закупить еду для детских домов и для нуждающихся, а в ходе своего визита в Кот д’Ивуар она встретила Нобеля. У него была лейкемия, и она искренне полюбила его. Она тут же, не колеблясь, решила оплатить его лечение на год вперед. Я был тронут ее великодушием, и, когда год подошел к концу, для меня было вполне естественно продолжить начатое ею дело. Когда мы навещали пострадавших, этот паренек был еще в больнице, и я пошел посмотреть, как он поживает. То, что я увидел, очень расстроило меня, поскольку картина была крайне угнетающей: в маленькой палате ютилось девять детей, каждый из которых был болен раком. Матери этих девяти детей спали на полу на циновках, пристроенных между кроватями. Когда они увидели меня, то начали упрашивать меня спасти их детей. Они в отчаянии протягивали ко мне руки, поскольку осознавали, что ожидает их детей. На это было больно смотреть. Я ведь сам отец, и мое сердце буквально разрывалось на части. Это было душераздирающе и ужасно.
