Еще одним осложнением конфликта вокруг Катыни стал эффект, который он произвел на Коммунистическую партию Польши, или Коммунистическую рабочую партию Польши, как она называлась в то время. Когда разразился кризис, польские коммунисты как раз вели переговоры о создании широкого фронта национального сопротивления немецкой оккупации Польши. Оно подразумевало единство самой партии и польской Армии Крайовой (Отечественной армии), связанной с эмигрантским правительством в Лондоне. Переговоры потерпели крах в конце апреля 1943 г., когда правительство в изгнании потребовало, чтобы польские коммунисты подчинились ему, отказались от удовлетворения территориальных претензий Советского Союза и порвали все связи с Коминтерном30. 7 мая – за день до разговора Молотова с Димитровым о роспуске Коминтерна – Ванда Василевска, одна из ведущих польских коммунистов, встретилась со Сталиным и, очевидно, сообщила о неудавшихся переговорах с Армией Крайовой31. Вполне возможно, именно эти события подтолкнули Сталина ликвидировать Коминтерн – эта мера должна была помочь опровергнуть заявления националистов, что польские коммунисты – не патриоты, а советские агенты.
Роспуск Коминтерна Сталиным обычно представляют как жест в сторону Великобритании и США32, сигнал о том, что он не стремится после окончания войны устроить в Европе революцию или коммунистический переворот. Вполне возможно, что Сталин действительно хотел произвести впечатление на партнеров по антигитлеровской коалиции своими честными намерениями, но еще более вероятно, что он хотел вернуть себе политическую инициативу после катынского кризиса. Если рассматривать его действия в контексте намечающейся борьбы за политическое влияние в послевоенной Польше (наиболее важной из стран, граничащих с СССР с запада), то сам собой напрашивается еще один, более простой и логичный мотив: целью роспуска Коминтерна было увеличить стратегический вес коммунистического лагеря в Европе. В Польше, как и в других странах Европы, коммунисты пытались добиться влияния и политической власти путем формирования антигитлеровских национальных фронтов, задачей которых было возглавить сопротивление германской оккупации, а после войны – продолжить борьбу за прогрессивный политический строй. Иными словами, коммунисты в странах Европы, как и Советы, должны были превратиться в радикальных патриотов, преданно защищающих как национальные интересы собственной страны, так и интересы мирового пролетариата. К середине войны этот процесс трансформации во многих странах уже шел вовсю – были возрождены коммунистические партии, в основе политики которых была борьба довоенных народных фронтов против фашизма. Поэтому отмена Коминтерна отнюдь не была дипломатической уступкой антигитлеровской коалиции; это был идеологический и политический вызов западным партнерам Советского Союза по коалиции. Сталин был убежденным сторонником сохранения этого партнерства как во время войны, так и после ее окончания, но это не означало, что он верил в возможность или необходимость возвращения к довоенной расстановке сил в европейской политике. На этом этапе Сталин точно не знал, как изменится политическая жизнь Европы в результате войны, однако он понимал, что велика вероятность радикальных изменений, и хотел, чтобы его коммунистические союзники получили возможность использовать любую возможность в политической сфере, когда бы такая возможность им ни представилась.
Итальянский историк Паоло Сприано отмечает еще один важный мотив роспуска Коминтерна33 – теперь авторитет и слава Сталина достигли таких масштабов, что ему уже не нужна была организация вроде Коминтерна для посредничества в отношениях с международным коммунистическим движением. С этих пор он лично осуществлял руководство стратегией и политикой коммунистических партий, и делал он это в рамках личных встреч с главами зарубежных партий тогда и таким образом, как это было ему нужно. Сталин уже давно играл доминирующую роль в политической и идеологической деятельности международного коммунистического движения, однако его власть в определенной мере уравновешивалась коллективной формой управления Коминтерном и популярностью ряда других лидеров коммунистических партий. Димитров, например, был героем процесса по делу о поджоге Рейхстага в 1933 г.; его считали воплощением проводимой Коминтерном политики антифашистского народного фронта. В личном общении Сталин подавлял Димитрова, но в обществе Димитрова воспринимали как независимую и харизматическую личность – так же, как и других коммунистических лидеров: руководителя французской компартии Мориса Тореза, итальянского коммуниста Пальмиро Тольятти, лидеров британской и американской компартий Эрла Браудера и Гарри Поллитта. Однако успех Советского Союза в войне означал, что отныне колоссальная фигура Сталина отбрасывала тень на все международное коммунистическое движение. В тот день, когда был распущен Коминтерн, международное коммунистическое движение фактически превратилось в партию Сталина.
Хотя Коминтерн прекратил свое существование как организация в июне 1943 г., многие из его организационных элементов продолжали выполнять многие функции, как и прежде. Это в первую очередь касалось тех структур, целью которых было обеспечивать материальную и финансовую поддержку подпольным коммунистическим партиям, ведущим партизанскую борьбу34. Димитров был переведен в только что созданный «отдел международной информации» – один из элементов центрального руководящего аппарата советской коммунистической партии, который после войны был превращен в ее международный отдел. Целью отдела, который возглавил Димитров, было предоставлять информацию и результаты изучения вопросов международного значения в Политбюро и Центральный комитет, а также устанавливать и поддерживать связи с зарубежными коммунистическими партиями. В конце 1944 г. отдел начал выпускать секретный информационный бюллетень «Вопросы внешней политики». Более общедоступная версия информации о позиции Советского Союза по вопросам международных отношений печаталась в журнале «Война и рабочий класс», который начал выходить дважды в месяц в июне 1943 г. Когда журнал был только учрежден Политбюро, он даже не подвергался официальной процедуре цензуры35. Вместо этого его содержание тщательно отслеживали Сталин и Молотов. В какой-то мере это издание заменило собой периодическое издание Коминтерна «Коммунистический интернационал», но по сути представляло собой вестник народного комиссариата иностранных дел: большинство статей в нем были основаны на внутренних совещаниях и отчетах комиссариата. Статьи из него часто перепечатывались в советской прессе и изданиях зарубежных коммунистических партий и по праву рассматривались как авторитетные заявления о мнении московского правительства по важным международным вопросам и планам строительства послевоенного мира.
