Я решил проявить настойчивость:
– Надин! А ну-ка открой эту чертову дверь и впусти меня! Ты слишком уж остро на все реагируешь!
Я снова услышал шаги за дверью, а затем крышка почтового ящика на уровне моего пояса приоткрылась, и из него раздался голос Надин:
– Если хочешь поговорить со мной, говори в эту щель.
Что мне оставалось делать? Я наклонился и…
ПЛЮХ!
– А-а-а! – заорал я, вытирая глаза подолом белой тенниски от Ральфа Лорена. – Это же кипяток, Надин! Ты совсем свихнулась? Ты же могла серьезно ошпарить меня!
Презрительный голос Герцогини в ответ:
– Ошпарить тебя? Я собиралась и не такое сделать! Как ты смеешь, паразит, втягивать в это дело мою мать? Ты что, не понимаешь, что я прекрасно вижу, как ты ею манипулируешь? Конечно, она готова на все после того, что ты сделал для нее! А ты убедил ее, что все так легко и просто, чертов маленький манипулятор! И все эти твои дурацкие «технологии продаж» и «правдоподобные алиби» – или как ты там еще всю эту гадость называешь! Ты подлец!
Несмотря на все эти оскорбления, только одно слово – «маленький» – задело меня по-настоящему:
– Это кого ты все время называешь маленьким? Берегись, а то как двину тебе…
– Только попробуй! Если ты поднимешь на меня руку, я отрежу тебе яйца, пока ты будешь спать, и тебе же их и скормлю!
Боже! Как мог такой красивый ротик изрыгать такой гнусный яд – причем прямо в лицо собственному мужу! Еще недавно Герцогиня казалась мне сущим ангелом, не говоря о том, что прошлой ночью она чуть не зацеловала меня насмерть! Но после того как Патриция подняла свой тост, я поймал их взгляды – ее и Сьюзен, – брошенные на меня из-под их нелепых соломенных шляп. Тетка и теща напомнили мне сестер Пиджин из кинофильма «Странная парочка». И я подумал: «Какой же таможенник в здравом уме задержит сестер Пиджин?»
А то обстоятельство, что у обеих были британские паспорта, делало всю затею еще более осуществимой. И потому я пустил пробный шар – проверю-ка, не согласится ли одна из них провезти для меня контрабандные бабки.
Из щели почтового ящика снова раздался голос жены:
– Наклонись сюда, посмотри мне в глаза и поклянись, что ты не хочешь, чтобы она это делала!
– Наклониться к тебе? Ага, сейчас! – сказал я насмешливо. – Хочешь, чтобы я посмотрел тебе в глаза? А зачем? Чтобы ты снова плеснула мне в лицо кипятком? Ты меня за полного кретина держишь или как?
Лишенным всяких эмоций голосом Герцогини ответила:
– Я не собираюсь больше лить на тебя воду. Клянусь глазками Чэндлер.
Я все равно не стал наклоняться. Надин снова заговорила:
– Моя мать и тетя Патриция думают, что все это просто игра. Они обе ненавидят любые правительства и считают, что обманывать их – хорошо и правильно. И теперь, когда эта идея засела в голове у матери, она не успокоится, пока ты не разрешишь ей сделать это. Я очень хорошо ее знаю. Она думает, что это так возбуждает – пройти через таможню с кучей контрабандного бабла.
– Я не подбивал ее на это, Най. Я никогда и не думал ни о чем таком всерьез. Просто я малость перебрал этого «Шато Марго»… Я поговорю с ней завтра.
– Ты вовсе не перебрал, вот это и печально. Даже когда ты трезвый, ты – маленький дьявол. Это я сумасшедшая, а не ты! Мне действительно надо провериться у психиатра! Наш ужин стоил двадцать тысяч долларов! Какой нормальный человек потратит двадцать штук на ужин, если это не свадьба или какое-нибудь другое торжество? Ни один, я уверена! С чего это ты так разошелся? А те три миллиона, что до сих пор валяются у нас в спальне! Это вообще бред нереальный!
Что бы ты ни думал, Джордан, мне всего этого не нужно. Я хочу жить тихо и мирно, вдали от «Стрэттон», вдали от всего этого безумия. Думаю, нам нужно уехать, пока не случилась беда! – Герцогиня сделала паузу. – Но ты никогда не пойдешь на это. Ты привык к власти и ко всем этим идиотам, что величают тебя «Королем» и «Волком». Господи, «Волк», подумать только! Что за идиотское прозвище!
Я просто физически чуял отвращение, сочившееся сквозь щель почтового ящика:
– Мой муж – Волк с Уолл-стрит! До чего же глупо звучит! Но ты-то этого не замечаешь. Потому что ты маленький эгоистичный засранец.
– Прекрати называть меня «маленький»! Блин, да что такое на тебя нашло?
– Ах какие мы, маленькие, чувствительные, – просюсюкала насмешливо Герцогиня. – Что ж, зарубите себе на носу, мистер Чувствительный: сегодня ночью вы спите в гостевой спальне! И завтра ночью тоже! Возможно, если исправитесь, я займусь с вами сексом… в будущем году! Но до него еще дожить надо!
Мгновением спустя я услышал, как дверь открывается… а затем цокот ее высоких шпилек вверх по лестнице.
Что ж, наверное, я заслужил все это. И все же – каковы шансы на то, что ее мать прихватят на таможне? Почти нулевые! Эти их несуразные соломенные шляпки – именно они навели меня на эту злосчастную мысль. И положа руку на сердце – поддерживая Сьюзен материально, разве в глубине души я не рассчитывал однажды получить что-нибудь взамен? Чего уж греха таить! И она тоже это понимает, вот почему и предложила это первая! Сьюзен была умной, порядочной женщиной, и она тоже в глубине души прекрасно сознавала, что нас связывает нечто вроде негласной долговой расписки, которую я могу однажды предъявить в случае нужды.
Никто никогда ничего не делал и не делает ближнему по одной только доброте душевной – вот что я имею в виду. Всегда находится какой-нибудь скрытый мотив – пускай даже банальное чувство довольства собой, которое испытывает человек, оказывая другому помощь. Да и как еще на эту помощь посмотреть – ведь она вообще может проистекать лишь из заботы о своих собственных интересах.
Ладно, по крайней мере, сегодня у меня был секс с Герцогиней. Так что день-два без секса я как-нибудь проживу.
Расстроенная Герцогиня была наполовину права, но наполовину нет. Да, она была права, когда настаивала, чтобы ее мать не играла значительной роли в «чудесном приключении», как Сьюзен и Патриция окрестили касавшуюся их часть моей международной отмывочной схемы. И права в том, что наши мотивы (Сьюзен и мои) имели сильный эмоциональный привкус. Положить баснословное количество бабла – 900 тысяч баксов! – в объемистую дамскую сумку и с этой сумкой на плече пройти через таможню и не попасться? Да, такое действительно очень возбуждает!
Но Герцогиня была не права, принимая все так близко к сердцу и мучая себя. Сьюзен преодолела таможенный барьер по обе стороны Атлантики, глазом не поведя, и вручила деньги Жан-Жаку Сорелю с улыбкой, да еще и подмигнув ему. И вот она уже благополучно добралась до Англии, где намеревалась провести остаток сентября с теткой Патрицией, наслаждаясь своим геройством и тем, что нарушение доброго десятка законов так просто сошло им с рук.
