Я положил руку на плечо приятелю и сказал:
– Само собой разумеется. Если что-нибудь случится, я не только возьму на себя все судебные издержки, но и выдам – если будут держать язык за зубами – семизначную премию по окончании всех заморочек. Но я полностью тебе доверяю, Тодд. Я собираюсь доверить тебе три миллиона баксов, и я не сомневаюсь, что через неделю бабки будут в Швейцарии. Немного найдется на этом свете людей, кому я настолько доверяю.
Тодд торжественно кивнул, а я добавил:
– Кстати, Дэнни привезет тебе еще лимон, но бабки будут у него только в середине следующей недели. Я буду с Надин в Новой Англии, на яхте; поэтому позвони Дэнни сам и договорись с ним, ладно?
Тодд помрачнел:
– Для тебя я сделаю все, что ни попросишь, но терпеть не могу иметь дело с Дэнни. Этот неуправляемый придурок совершенно непредсказуем; он жрет слишком много кваалюда. Если он привезет лимон баксов и при этом будет под кайфом, то богом клянусь – я набью ему морду. Дело серьезное, и мне совершенно не хочется связываться с невменяемым идиотом.
Я рассмеялся:
– Принято. Я скажу ему. Но мне пора домой. Тетка Надин приехала из Англии, и у нас сегодня семейный ужин в ресторане. Надо успеть одеться.
Тодд кивнул:
– Нет проблем. Так не забудь сказать Дэнни, чтобы он не являлся ко мне обдолбанным, ладно?
Я улыбнулся и кивнул:
– Не забуду, Тодд. Обещаю.
Удовлетворенный, я повернулся к океану и вгляделся в горизонт. Синий кобальт неба с пурпурной полосой в том месте, где свод небесный сливался с бескрайней гладью океана. Я глубоко вздохнул… и выкинул все из головы.
Глава 19
Неподходящий перевозчик
Выход на ужин! В Вестхэмптоне! Точнее, в Жидохэмптоне, как называли его все эти васпы, что жили вдоль дороги на Саутхэмптон. Ни для кого не было секретом, что васпы с презрением относились к жителям Вестхэмптона, словно мы были теми самыми несчастными европейскими евреями, чьи паспорта штамповали на Эллис-айленд [10], и словно мы по-прежнему носили длинные черные лапсердаки и остроконечные шляпы.
Впрочем, несмотря на это, я продолжал считать Вестхэмптон прекрасным местом для летнего домика на пляже. Это местечко просто создано для молодых и отвязных, но самое главное, здесь было полно стрэттонцев, разбрасывавших всюду баснословные деньги, а местные в ответ ублажали стрэттонцев, следуя главному принципу компании «Стрэттон» – услуга за услугу.
В тот вечер я сидел за столиком на четверых в ресторане «Старр-Боггз», прямо у дюн океанского пляжа, и центр удовольствий моего мозга удовлетворенно мурлыкал от двух таблеток кваалюда. Для такого парня, как я, это была довольно маленькая доза, и я полностью себя контролировал. Передо мной открывался потрясающий вид на Атлантический океан, до него было подать рукой. В самом деле, океан был совсем рядом – я отчетливо слышал шум волн, разбивавшихся о берег. В половине девятого вечера было довольно светло; и этот небесный свет причудливо окрашивал горизонт вихрями пурпурного, розового и темно-синего цвета. Немыслимо огромная полная луна висела над океаном.
Это был один из тех величественных видов, что служат неоспоримым свидетельством чуда Матери Природы, и этот вид резко контрастировал с видом самого ресторана, который представлял собой полный отстой. Белые металлические столики были разбросаны по серому деревянному настилу, отчаянно нуждавшемуся в свежей покраске и серьезной шлифовке. Вздумай вы пройтись по этому настилу босым, вы бы точно угодили в отделение экстренной помощи саутхэмптонской больницы – единственного заведения Саутхэмптона, где готовы были разговаривать с евреями, пусть и неохотно. Еще больше портили зрелище десятки красных, оранжевых и фиолетовых лампочек, свисавших с тонких серых проводов, сеть которых красовалась прямо над открытым рестораном. Впечатление складывалось такое, будто кто-то, у кого явно были проблемы с алкоголем, просто позабыл снять рождественские гирлянды. А помимо этих лампочек были еще бамбуковые факелы, стратегически размещенные в разных точках и мерцавшие слабым оранжевым светом, придававшим месту уж совсем невообразимое уныние.
Впрочем, ко всем этим декоративным прибамбасам – за исключением факелов – старина Старр, высокий и пузатый хозяин ресторана, отношения не имел. Старр был первоклассным шеф-поваром. Но цены его при этом были несколько выше средних. Как-то раз я затащил сюда Безумного Макса – чтобы наглядно объяснить ему, почему мой средний счет за обед в «Стар-Боггз» в среднем тянул на десять штук баксов. Эти счета не давали Максу покоя, пока Старр не рассказал ему об особом способе хранения красного вина, которое специально держали для меня, – по три штуки баксов за бутылку.
В тот вечер я, Герцогиня, ее мать Сьюзен и очаровательная тетушка Патриция уже уговорили две бутылки «Шато Марго» 1985 года и допивали третью – несмотря на то, что еще даже не заказали закуски. Впрочем, поскольку Сьюзен и тетка Патриция были наполовину ирландками, их склонность к алкоголю была совершенно естественна.
Пока что разговор за ужином протекал совершенно безобидно, так как я тщательно уводил его от темы международного отмывания денег. И хотя я признался Надин, что за дело у меня было к тетке Патриции, но все же предпочитал представлять все в таком свете, что дело выглядело абсолютно законным, – поменьше о том, как мы пытаемся обойти тысячу и один закон, и побольше о том, как тетушка Патриция получит свою кредитную карту и проживет остаток жизни в заслуженной роскоши. Так что через несколько минут задумчивого жевания собственной щеки Надин, наконец, поверила в мою ложь.
В этот самый момент Сьюзен объясняла нам, что вирус СПИДа – результат заговора американского правительства, ровно так же, как и покушения на Рузвельта или Кеннеди. Я пытался слушать, но меня сильно отвлекали до смешного нелепые соломенные шляпки, которые она и тетка Патриция решили почему-то напялить. Диаметром они были больше, чем мексиканские сомбреро, а из их полей торчали несуразные розовые цветы. С первого взгляда было ясно, что эти две дамы родом не из Жидохэмптона. Скорее всего, они с какой-то другой планеты.
Как только моя теща начала поносить последними словами правительство, моя восхитительная Герцогиня тут же толкнула меня коленкой под столом, словно желая сказать: «Опять она за свое!» Я искоса поглядел на жену. Никак не могу понять, как умудрилась моя Герцогиня так быстро прийти в норму после рождения Чэндлер. Всего шесть недель тому назад она выглядела так, словно проглотила баскетбольный мяч! А сейчас она уже вернулась к своему боевому весу – сто двадцать фунтов твердой стали – и была готова навешать мне при малейшей провокации с моей стороны.
